С молитвой о тебе
Шрифт:
— Да вы девочке слух испортите! Как можно играть на таком инструменте? Им лучше печку топить!
Но настроил, еще как!
И почти целое лето Кира ублажала слух дачников музыкой. Основную, заданную на лето программу предстояло разучивать лишь в августе, вот она и музицировала в удовольствие, исполняя любимые произведения. На зиму пианино с максимально возможной осторожностью перетащили к деду Петру, который постоянно жил в поселке. На следующее лето процесс транспортировки в обратную сторону, то есть на дачу Белых, повторился, и Кира, как только приехала, села за инструмент.
В свои четырнадцать она уже вполне виртуозно
Хорошая мечта для такого возраста, и главное, вполне реальна — талант у нее явно имелся, и на следующий год Кира собиралась поступить в Мерзляковку.
Это по‑простецки, а официально: «Академический музыкальный колледж при Московской консерватории имени П. И. Чайковского», а Мерзляковка, потому что расположен на улице Мерзляковский переулок.
Вот так все серьезно у девочки Киры Белой.
Первую встречу с Николаем Крайновым Кира запомнила на всю жизнь! Как и каждый день тех двух недель, проведенных с ним.
Когда соседский Васька позвал ее из дома, она вышла на крыльцо и увидела ЕГО… Больше она не замечала ничего и никого вокруг и не помнила, что говорила и отвечала!
Он был красив, как олимпийский атлет, как молодой языческий бог! Высокий, с накачанной великолепной мускулатурой, Коля производил впечатление чего‑то нереального, не из обычной жизни — герой голливудских фильмов про Спартака или олимпийских богов. Темно‑русые, коротко стриженные волосы, светло‑карие глаза, чуть удлиненное лицо, волевой подбородок, в принципе, довольно простая, не отличавшаяся красотой внешность, но Кире он казался самым изысканным и невозможным красавцем! Красивее просто не могло быть, и все!
И он повез ее на велосипеде в поле, чтобы нарвать для нее букет!!!
Вы представляете?!!
Это воспоминание всегда жило в ней! Всегда!
Они ехали по липовой аллее, Кира сидела впереди Коли на раме, она чуть откинула голову ему на плечо, прикрыла глаза и плыла через счастье!!
Солнечные лучики пробивались через яркие‑яркие изумрудные липовые листья и, словно поглаживая, скакали по Кириному лицу, пахло отцветающей липой, от Колиного торса исходил жар, и от слегка уловимого запаха его кожи у нее чуть кружилась голова!
И это было такое сильное, такое непереносимое счастье, которое просто невозможно было вместить полностью!! И сладостно колотилось сердчишко, и будоражила тайна: «Что дальше?», и ужасно хотелось прижаться к нему, вдохнуть поглубже его запах и потрогать пальцами кожу…
Невозможно передать в полной мере словами, что она тогда чувствовала — это было настолько бездонно, настолько перенасыщено, что ей казалось, она парит над землей, став от радости и счастья искрящейся и невесомой!!
Когда он ушел подальше в поле, собирая цветы, Кира даже обрадовалась немного. Ей срочно надо было перевести дух, иначе сердце просто лопнуло бы от всех чувств и ощущений, переживаемых ею. А чуть отдышавшись, девочка Кира подумала, что в Колином поведении есть какой‑то подвох. Ну не может такой прекрасный юноша заинтересоваться угловатой девчонкой, да еще такой, как она!
К четырнадцати годам Кира хоть немного начала формироваться в девушку, видел бы он ее в прошлом году! Худая, плоская, с длинными руками‑ногами, и нос широкий какой‑то стал — ужас! Сейчас хоть грудь начала расти и коленки не так выпирают, и нос
Она никогда не пользовалась вниманием противоположного пола, мальчишки над ней посмеивались и зло шутили, да и вообще с ровесниками она сходилась трудновато.
Лет в восемь у маленькой Киры поменялось отношение к музыке. Трудная обязанность, которую заставляли ежедневно исполнять родители и учителя в музыкальной школе, незаметно и неожиданно превратилась вдруг в увлекательнейшее занятие, раскрывавшее перед девочкой особенный тайный мир и захватившее Киру целиком. Теперь она постоянно напевала что‑то, всякий раз представляя, как должны стоять на клавишах ее пальчики во время исполнения этой мелодии.
Так вот получилось, что, ощущая себя длинноногим аистом, она к тому же была несколько не от мира сего — могла проехать остановку, мысленно, про себя, проигрывая пьесу, забывала везде вещи, застигнутая этим же занятием, мало интересовалась всем, что занимало ее ровесников. Словом, не вписывалась в обычный мир подростков.
Изгоем Кира себя не чувствовала, у нее имелась замечательная семья: мама, папа, старший брат и друзья из музыкальной спецшколы, куда ее перевели после второго класса, и музыка. А жизнь и модные увлечения современных подростков ее просто не интересовали.
И вдруг внимание такого парня! Что‑то в этом не так!
Злые шутки мальчишек Кира испытала на себе не раз, и знала, что эти гаденыши бывают очень изобретательны в своих издевательствах. Но зачем, спрашивается, та‑ко‑му парню, как Николай, затевать с ней какую‑то каверзу? А?
Да ему стоит улыбнуться, и все самые сексапильные красавицы его! Что может ему понадобиться от такой никакой девочки: аиста, нескладухи и малолетки?
Немного притушив искрящуюся радость, Кира пару дней настороженно присматривалась к Коле, ожидая тайного недоброго умысла, подвоха. А на третий день расслабилась, поверив в искренность его интереса к ней.
Поверила и впустила в себя все это счастье, радость небывалую, переполненность эмоциями, чувствами… А как она тогда играла!!
Она еще никогда не играла столь сильно и страстно!
А после того как папа по секрету сообщил ей, что мальчишки каждый день перелезают через забор и слушают ее исполнение прямо под окнами, в Кириной игре прибавилось и чувственной глубины. Она словно погружалась целиком в произведение и играла только для него, для Коли!
Они говорили обо всем, он катал ее на велике и рассказывал про свою жизнь, про подругу Аглаю, про тренировки и соревнования, про то, что ему нравится и не нравится, про фильмы и книги, про все на свете!
И в какой‑то момент Кира забыла про свою угловатость и некрасивость — Николай Крайнов сотворил с ней чудо: Кира Белая почувствовала себя интересной, женственной, способной не просто нравиться мальчикам, а вызывать у них влюбленность. И всем этим благоприобретенным новым женским существом она чувствовала, понимала, что Коля увлечен ею, влюблен и она вызывает у него желание.
Разумеется, Кира не была до такой уж степени оторванной от жизни, чтобы не понимать такие вещи, как сексуальность. На дворе стоял девяносто шестой год, который со всей помоечной откровенностью изливал на подростков из всех массмедиа порнографическую грязь, и не знать про низменное при всем желании не получилось бы.