С нами были девушки
Шрифт:
— Что же будем делать, товарищ лейтенант? — вырвалось у Малявиной.
— Первым делом привести себя в порядок!
Девушки невольно посмотрели друг на друга. На их лицах пот, пыль и копоть. Только сейчас они вспомнили, что без гимнастерок. Зина бросила испуганный взгляд на Андрея, стыдливо обхватила себя руками и побежала искать одежду. Давыдова метнулась на дорогу, там, возле догорающего автомобиля, валялась ее измазанная гимнастерка. Другие девушки тоже торопливо одевались. Одна Малявина не спешила. Худенькое тело девушки
— Быстрее! Быстрее! Мы не на прогулке! — напомнил Ляхов.
Резкий окрик командира оказал свое действие. Малявина тоже заторопилась.
Зина, отряхнув гимнастерку и одевшись, решилась подойти к офицерам.
— Товарищ лейтенант Земляченко! Вы не обожглись? У вас весь правый рукав прогорел.
Не обращая внимания на подружек, не думая, как это может быть расценено ими, она смело взяла Андрея за руку, расстегнула манжет и стала осторожно закатывать рукав.
Андрей не противился.
— Да ничего страшного, — только и сказал он. — Чуток, видно, ожег. Не беда. До свадьбы заживет… — вдруг улыбнулся он. — Вот только гимнастерку жалко…
Волнение, которое охватило Зину при виде обожженной руки Андрея, помешало ей вслушаться в его слова и, когда тот улыбаясь сказал о свадьбе, Зина растерянно взглянула на него, не понимая, как можно сейчас говорить о таких вещах. Но потом она поняла, что это ведь только пословица, и, покраснев, стала закатывать левый рукав.
Давыдова принесла масло и, несмотря на протесты Андрея, вместе с Зиной густо смазала им всю правую руку и отдельные очаги на левой. Потом девушки забинтовали раны.
Когда с этим было покончено и девушки отошли, Ляхов о чем-то посоветовался с Андреем, разглядывая вместе с ним карту, с трудом вытащенную из вздутого, покоробившегося планшета. Оставив Ляхова сидящим на траве, Земляченко с радистами быстро снял со второй машины походную рацию, поднес ее к командиру взвода и настроил на волну роты.
Доложив Лаврику о нападении «юнкерса» и пожаре и получив приказ о дальнейшем движении, Ляхов, опираясь на плечо Андрея, медленно, превозмогая боль, поднялся.
— Что смотрите? Не видели меня? — пробурчал офицер в ответ на сочувственные взгляды бойцов. Он протянул левую руку в сторону:
— В две шеренги становись!
В минутной неразберихе строя Люба Малявина успела ехидно шепнуть Зине:
— Не выдержало сердечко?..
Та гневно взглянула на подругу.
— Направо равня-яйсь!
Головы всех ставших в строй повернулись направо.
Ляхов с трудом сделал шаг вперед и круто обернулся лицом к строю.
— Смирно!.. Товарищи! Мы перешли государственную границу, — необыкновенная торжественность прозвучала в голосе лейтенанта, — чтобы принять участие в освобождении
— Как же… — не утерпела Малявина, кинув взгляд на догоравшие остатки грузовика.
— Разговоры!.. Весь кабель, аппараты и продукты — во вторую машину. Кузнецовой, Пасько и Федоровой сопровождать груз, остальным — под командой лейтенанта Земляченко двигаться пешком до города Бырлад. Там вас будет ждать транспорт.
Он отошел, уступая место Андрею.
— Начальники постов! Патроны и гранаты раздать бойцам! — приказал Земляченко. — Разойдись!
Уцелевшая машина подъехала ближе к месту, где было сложено спасенное имущество. Двое девушек забрались в кузов, другие начали подавать им катушки с кабелем, телефоны, продукты.
Ляхов спрятал карту и привычным движением сдвинул вздутый планшет на бок. Прикусив нижнюю губу, захромал к машине, опираясь на Андрея. Ухватившись руками за кабину, влез в нее и, стыдясь своей беспомощности, с силой захлопнул дверцу.
Полуторка тронулась с места, покатилась по широкой дороге, оставляя за собой длинный хвост пыли. В кузове, на мешках, сидели девушки, держа в руках винтовки и всматриваясь в небо…
Проводив взглядом машину, Андрей выстроил на дороге всех, кто остались с ним. На солдатах была полная боевая выкладка: противогазы, скатки, вещевые мешки, саперные лопатки; на поясе — подсумки и по две гранаты.
— Смирно! — скомандовал лейтенант. Он прошелся вдоль строя, опытным взглядом осматривая подгонку снаряжения. Может быть, на какую-то долю секунды задержал свой взгляд на раскрасневшемся лице Зины.
— На ре-е-мень!.. Нале-во! — Весь строй, как один человек, выполнил команду. — Шагом… марш!
Колонна качнулась и двинулась по дороге. Теперь здесь не было имен, не было девушек — только подразделение действующей армии.
Казалось, стало не так жарко, как было на машине. Пережитое так взволновало всех, что возбуждение еще не улеглось.
— Голов не вешать! Чайка — песню!
Какую-то минуту Зина молчала, а затем безлюдная румынская долина впервые услышала нашу песню:
До свиданья, города и хаты! Нас дорога дальняя зовет. Молодые смелые девчата, На заре уходим мы в поход…Девушки подхватили дружно, во весь голос:
Мы развеем вражеские тучи, Разметем преграды на пути!Пели с подъемом, словно хотели излить в песне свою растревоженную душу. Особенно лихо выкрикивали слово «девчата», которым девушки упрямо заменяли «ребята» в тексте песни.