С нежностью цвета огня. Книга 2
Шрифт:
Остановившийся за моей спиной джарой молчит.
— Ты всё ещё её любишь, — шепчу едва слышно.
Это не укор, я не ревную. Разделив с ним воспоминания, я тоже прониклась его чувствами. Мы с хозяйкой мольберта не конкурентки: слишком большая меж нами разница — во внешности, в характере и во времени. Да и бесполезно соперничать с призраком. Проиграешь.
— Кого? — сквозь зубы угрожающе спрашивает он, намекая, что совсем не хочет ничего обсуждать.
— Её. Вы мне недавно снились.
Не осмелившись войти, Рраяр тихонько
— Её звали Ирссия.
Проведя по витым прутьям ладонью, он отворачивается, направляясь к выходу из сада и показывая дорогу.
— Не злись. Я — единственная, кто тебя понимает. Я чувствовала всё то же, что и ты.
— За это я порой тебя ненавижу, — говорит, обернувшись. — Это мои воспоминания! Мои! Какое у тебя право в них лезть?!
— Ты же мои тоже видишь.
Он хмурится, а затем устало выдыхает.
— Расскажи, что именно тебе снилось.
Мне, в общем-то, не трудно, но…
— Уверен, что стоит?
— Я её забываю, Дари, — признаётся горько. — Черты лица, голос, улыбка — всё постепенно стирается… Слишком много лет прошло.
— Может это и к лучшему? Самое-то главное ты не забудешь. Воспоминания останутся с тобой, даже если ты полюбишь кого-то снова. Это не предательство, Рраяр.
Не предательство. Ведь он-то жив, а для живых время не останавливается. Нельзя навечно законсервировать себя в прошлом, среди дорогих сердцу воспоминаний.
Хотя, если бы не стало кого-то из моих любимых, а потом объявился некто, претендующий на их место, я не уверена, как бы с ним поступила. С этой точки зрения, Рраяр ещё очень приветлив.
Догнав его, смущённо трогаю за локоть.
— Извини меня.
Мне не хватает решимости смотреть в эти внимательные, так много всего повидавшие за долгую жизнь, глаза. Я и сама точно не знаю, за что именно извиняюсь. За то, что не послушалась и чуть не влетела в беседку, которую он столько хранил нетронутой? За то, что, не спросив, навязала другую женщину? Или, может, за то, что невольно нарушила его едва устоявшийся быт?
Только сейчас я вдруг ощутила нас не просто временными попутчиками, чьи дороги к утру разойдутся, а постоянными спутниками. Не во сне, а наяву осознала, что Рраяр принял меня в свой ближний круг. Ипочему-то мне стало за всё очень стыдно.
Он ничего не говорит, но и от одного взгляда щёки опаляет румянец.
— Что с тобой делать? — вздохнув, джарой скупым жестом проводит по моим волосам. — Идём. Угощу чаем. Кофе тоже есть, если хочешь.
— Спасибо.
Сегодня мне совершенно не хочется с ним спорить или язвить. Это подозрительно. Можно, конечно, сказать, что наконец-то проснулся инстинкт самосохранения, но страх давно испарился.
С этим мужчиной я впервые чувствую себя ведомой и, как ни странно, меня вполне устраивает такое положение дел. С Медифом чаще всего приходится играть ведущую роль, с Леном у нас равноправие, а вот Рраяру я, оказывается, готова уступить лидерство.
Как и большинство здешних построек, жилище джаройя уникально и, по-своему, очаровательно. Молочно-белый двухэтажный дом выглядит представительным и немного запущенным. Словно в нём обитает человек, посвятивший себя работе и ничего больше не замечающий. Однако внутри безупречно чисто. Просторные комнаты обставлены светлой деревянной мебелью, на стенах красуются медальоны с изображениями цветов, на полу — узорный паркет. А ещё тут свежий, приятный аромат.
— У тебя чудесный дом! Фасад показался мне довольно строгим, но сами комнаты производят совсем другое впечатление.
— Нравится? — улыбается он, ведя в столовую.
— Очень! Пол — настоящий шедевр! Тебе не жалко ходить по такой красоте?
— Везде работают заклинания. Хоть весь город промарширует — паркет будет всё так же блестеть.
— Магия — это здорово, — вздыхаю завистливо. — Но, как вспомню твои тренировки, желание самой стать магом сразу же пропадает…
Фыркнув, Рраяр кивает мне на старинный овальный стол, а сам принимается возиться с разными баночками. Из каждой из них он берёт ложку-две и засыпает в чайник.
— Ты чай делаешь или готовишь какое-то зелье?
— Настоящий чай нужно ещё уметь приготовить, — замечает он снисходительно. — Это тебе не пакетик в чашку закинуть.
— Ну да. В твоём исполнении, чай — это настоящий шедевр, — и тут меня разбирает смех. — Если всё же решишься, у тебя есть все шансы отлично вписаться в семью!
Рраяр недоумевающее поднимает брови, и я поясняю:
— Недавно мы отдыхали на море. Медиф поймал нам на завтрак рыбу, Лен её пожарил, а ты мог бы обеспечить всех вкусными освежающими напитками…
— А ты? — насмешливо щурится он.
— А я дегустировать!
— Отлично устроилась! — смеётся. Впервые так искренне и по-доброму. — Впрочем, не думаю, что они возражают… Что ты так смотришь? Да не отравлю я тебя! Не отравлю!
Честно говоря, ничего такого я и не думала. Растерянность, которую он заметил, объясняется куда проще. Сидеть с джаройем у него дома, пить чай, разговаривать и смеяться всё ещё для меня непривычно.
И мне бы промолчать или ответить что-то смешное, но…
— Что теперь, Рраяр?
— Теперь, думаю, можно уже разливать чай по чашкам.
Конечно, он понимает, о чём я, но предпочитает сделать вид, что это не так.
Что ж, наверное, я слишком спешу.
В голову вдруг приходит мысль, что Рраяр похож на свой дом. Глядя на «фасад», я никогда бы не подумала, что внутри он настолько красив.
— Нирь утром испекла замечательное печенье, попробуй, — говорит, пододвигая ко мне фарфоровую чашку.
Всё было бы ничего, если б на блестящей поверхности вазы с печеньем я не разглядела своё отражение.