С нежностью цвета огня. Книга 2
Шрифт:
Ничего не ответив, он просто проходит мимо, на миг сжав моё плечо сильными пальцами.
Знаю, я прошу… требую, слишком многого. И, наверное, слишком рано. Но не можем же мы всегда быть вместе только наполовину…
А ещё очень хочется, чтобы он был счастлив. Только обязательно со мной, потому что я не смогу видеть, что он улыбается кому-то чужому.
Как я сглупила, попытавшись добровольно отдать Рраяра другой!
Надо, наверное, радоваться, что наши отношения развиваются, становятся всё более близкими. Мы часто видимся, разговариваем и почти не ругаемся, у
Переждав эмоциональный приступ в горячей ванной, оказавшейся настолько бодрящей и тонизирующей, что изматывающего занятия словно и не было, нерешительно спускаюсь.
Он, как обычно, сидит за столом, приготовленным для нашего традиционного послетренировочного чаепития. Разве что вид у джаройя задумчивый и на моё появление он не оборачивается.
— Извини. Я не должна была так поступать.
— Ты же на самом деле так не думаешь, верно? Никогда не извиняйся, если не считаешь, что виновата.
— Что бы я ни думала, мне точно не хотелось тебя расстраивать.
— Ты была права — вот что имеет значение.
Я надеялась, что Рраяр добавит ещё что-нибудь, объяснит, как намерен поступать дальше, но он умолкает, вновь погружаясь в свои мысли, и рассматривает чашку с таким вниманием, словно там происходит нечто крайне важное.
Мне одновременно безумно интересно, о чём он думает, и страшно, потому что кажется, что всё вокруг стало зыбким, непрочным. Именно поэтому заговорить снова я не осмеливаюсь.
Вдумчиво допив до горечи резкий и терпкий чай, Рраяр поднимается, намекая, что время вышло.
Ясно. Никаких объяснений. Меня просто отправят домой, и хорошо, если завтрашний урок вообще состоится.
Преодолев навалившуюся тяжесть, встаю, медленно подхожу к нему и, сорвавшись, порывисто обнимаю, зажмурившись и крепко сцепив руки. Вкладываю в эти объятия всю свою любовь, всю потребность в его поддержке и ехидстве, весь страх потерять.
Какая разница, кто признаётся первым? Я просто должна это сказать! Сказать сейчас, потому что потом будет уже поздно!
— Люблю тебя, — шепчу.
Джарой замирает и, наконец, прижимает к себе. Сильно и… как-то обречённо, что ли? Так что мне даже больно.
Пусть. Лишь бы не отпускал.
Его сердце колотится быстро и мощно, почти оглушающе, и моё подхватывает этот сумасшедший ритм, чтобы звучать в унисон.
— Дари… — начинает Рраяр так глухо и тихо, что я едва узнаю его голос.
Что, если он не хочет идти дальше или чувствует ко мне что-то другое?
— Люблю. Люблю, не бойся. Ты просто… ты всю душу мне разворошила.
Не разнимая объятий, смотрю ему в глаза, чтобы запомнить, запечатлеть этот миг, и поэтому успеваю заметить, как в них постепенно зажигаются привычные лукавые огоньки.
— И если ты сейчас хоть что-то скажешь о своих принципах… если хотя бы подумаешь…
С этими словами он подсаживает меня прямо на стол. Его руки скользят по спине и замирают на талии и лопатках, привлекая ближе, хотя я и сама прижимаюсь, обхватив его ногами за бёдра.
От Рраяра исходит приятно волнующее ощущение
Когда ожидание поцелуя превращается в жажду, а Рраяр что-то не торопится, я сама тяну его за воротник рубашки.
— Не спеши, — усмехается мягко, склонившись так, что практически касается моих губ. — Предвкушение — самая лучшая часть.
С Рраяром каждый поцелуй получается разным. Были грубые, были злые и жадные, но этот совсем другой. Он до краёв наполнен нежностью. Мягкой, как облако, по-детски чистой и доверчивой нежностью, словно мы оба целуемся первый раз в жизни.
Не любя, так целовать невозможно.
После его «люблю» мне стало настолько легко, словно ноги вот-вот оторвутся от пола, и я научусь летать, но настоящее осознание приходит только теперь.
Любит. Рраяр тоже меня любит!
— Ты чего? — настораживается опасливо. — Я не настолько плохо целуюсь, чтобы это оплакивать!
— Я и не плачу!
— А носом кто шмыгает?
— Не я!
Ну, может, всего разок от переизбытка чувств и совсем тихо. Но ему не признаюсь. Он вообще не должен был это заметить.
— Хочешь сказать, мне показалось?
Ну вот почему он… такой!? Лучше бы и дальше целовал! Молча.
Фыркнув, снова тянусь к его губам. Даже когда Рраяр помалкивает, эти губы сами собой изгибаются в соблазнительно-наглой ухмылке. В равной мере манящей и раздражающей.
В ответ на мой поцелуй он кусается! Не до крови, однако достаточно больно, чтобы я с возмущённым возгласом попыталась отпрянуть. Но обнимающие за спину руки не отпускают. Чужой язык, пробуя, оглаживает место укуса. Удовлетворившись результатом, Рраяр целует сам, как ему хочется: уверенно и тягуче. Мне остаётся только следовать за ним, пока внутри с шипением сталкиваются друг с другом желание отомстить или, наоборот, закрыть глаза, целиком сосредоточившись на ощущениях. Временно побеждает второе. Когда так сладко целуют, даже тяга к вредительству сдаёт позиции. Отыграться я смогу и потом, после. Сейчас нельзя отвлекаться, чтобы ничего не упустить.
Никогда не думала, что можно уцеловаться до состояния, близкого к опьянению! Голова слегка кружится, мысли едва шевелятся, взгляд, наверно, шальной, и по всему телу разлита тёплая слабость. В таком виде Рраяр и доставляет меня домой. Прямо к сидящим в гостиной Медифу, свекрови и нашей подопечной.
— Удачной прогулки, — желает насмешливым шепотом, наклонившись к самому моему уху.
Он сделал это нарочно, чтобы покрасоваться перед зрителями, а я даже рассердиться не в силах!
С каким удовольствием я утащила бы его в ближайшую комнату, чтобы продлить те ощущения ещё на пару минут! Мы только целовались, даже одежду не трогали, но было невероятно.