С нежностью цвета огня. Книга 2
Шрифт:
— Если я предложу ей иногда видеться, ты будешь не против? Всё-таки мы теперь родственники.
— Я не возражаю.
— Хорошо. Остальные, думаю, тоже.
Когда мы спускаемся обратно, обе гостьи уже ждут у лестницы, не в силах усидеть в креслах. Больше всего, конечно, нетерпение одолевает Сефиру. Она беспокойно сжимает тонкие пальцы, теребит подол бежево-золотистого платья, вздыхает и переминается с ноги на ногу под снисходительно-ироничным взглядом Мирэйл.
Предложение поехать в карете не встречает особой поддержки: обеим хочется прогуляться и
Я и не подозревала, что с нуля подобрать гардероб, игрушки и учебные принадлежности для всего одной девочки, — такое хлопотное занятие! Нужно столько всего! Платья домашние, «на выход» и для путешествий, шляпки и шарфики, пальто и куртки, туфли, ботиночки и сапожки, ленты и заколки, сумочки, учебники, тетради, ручки и карандаши! Покупки сливаются в бесконечный пёстрый поток! Единственная радость — средства нам позволяют. Ассоциация действительно щедро оплачивает услуги проводников, а я ещё никуда не тратила свою зарплату.
Начав с банка, мы постепенно двигаемся по одной из центральных торговых улиц, заглядывая почти во все магазины. Если бы не волшебная сумка, все трое уже давно были бы с ног до головы обвешаны пакетами и коробками. Сефира не привередничает, наоборот, старается отказываться от всего «лишнего», но мы-то с Мирэйл знаем, что два или даже четыре платья — никуда не годится.
Больше того, иметь в шкафу одни только платья — тоже никуда не годится! Как-нибудь потом, когда Сефира привыкнет, мы непременно выберемся в мой родной мир и пополним её гардероб тем, что там носят.
Домой мы попадаем уже вечером, за полчаса до ужина.
Медиф сразу отправляется выгружать покупки в сопровождении притихшей от усталости Сефиры и Мирэйл, а я без сил падаю в первое подвернувшееся кресло и скидываю надоевшие туфли.
Это был очень долгий, очень жаркий и очень выматывающий день!
Посидев в прохладной тишине минуту-другую, через силу плетусь на второй этаж, к себе, чтобы забраться в душ и освежиться.
— Дари! — негромко окликает освободившийся Медиф и ускоряет шаг, чтобы поравняться со мной. — Сильно устала? Если хочешь, я…
— Донесёшь до ванной? — спрашиваю насмешливо.
Ведь знает же, что я откажусь, а всё равно уже второй раз пытается вызваться на поднятие тяжести.
Сначала на красивом лице появляется лёгкий укор, а потом он неожиданно подхватывает меня на руки и уверенно шагает к комнате:
— Донесу! И даже помою, — тут Медиф всё-таки сбавляет обороты и украдкой бросает тревожный взгляд, чтобы убедиться, что я не сержусь.
Таким он нравится мне даже больше! Уважение — это хорошо, но когда оно переходит в покорность, уже не так радужно.
— Если хочешь — неси, — мурлычу, потеревшись носом о его шею.
Инкуб на миг прикрывает глаза, но с намеченного пути не сбивается. Боком открывает нужную дверь, проходит в ванную, бережно
— Молния на платье, — подсказываю, поворачиваясь спиной.
Он аккуратно тянет замок вниз, до конца. Чуть медлит. Я слышу, как ускоряется его дыхание. Не удержавшись, очерчивает пальцами позвонки. Вдоль шеи, между лопаток и ниже — там его ладонь ненадолго замирает, а потом раздаётся тихий щелчок расстегнувшегося бюстгальтера.
Уверена, несмотря на молчание, Медиф понимает, как действует на меня ласка — ощущает с помощью своего дара, слышит, как частит от предвкушения моё сердце. Я вижу это понимание в его движениях, которые становятся всё смелее. Нежные руки ложатся на мои плечи, легко сдвигая бретельки платья, и оно с шорохом падает на пол. Туда же отправляется и бельё, его верхняя часть.
Прикосновения пальцев сменяются поцелуями. Его губы порхают по моей шее, отмечают родинку под левой лопаткой, добираются до поясницы, и по движению за спиной я догадываюсь, что Медиф опускается на коленях. Прослеживает ладонями изгиб талии и бёдер, плавно стягивает мои трусики.
Едва дождавшись этого мига, вышагиваю из кучки одежды, одновременно поворачиваясь к инкубу лицом, и задерживаю дыхание, попав в омут его дивных бездонных глаз.
Он встаёт, не отводя взгляда. Как во сне, тянется к пуговицам своей рубашки. Расстёгивает их одну за другой, и она, повинуясь грациозному движению плеч, стекает на пол. От довольно-таки узких брюк Медиф избавляется с такой же танцевальной гибкостью и оказывается полностью обнажённым.
Видимо, про то, как приятно было целоваться под упруго-мягкими струями воды, мы вспоминаем практически одновременно. Искушающе улыбнувшись, он втягивает меня в душевую кабинку. Обнимает, чтобы оградить от брызг, пока настраивает подходящую температуру.
— Я люблю тебя, — говорю, воспользовавшись паузой. — Очень люблю. С каждым днём всё сильнее.
Инкуб чуть грустно улыбается:
— Остальных ты тоже любишь, — он не спрашивает, заранее зная ответ. — Я для тебя лишь один из пяти, а ты… ты для меня — целый мир, небо и звёзды. Если бы эти звёзды хоть иногда были только мои, я был бы полностью счастлив.
— Как сейчас?
— Как сейчас. Можно мне похищать тебя?
— Похищай! — разрешаю щедро, прижимаясь к его гладкой, блестящей от воды груди. — Будем меняться: то ты меня, то я тебя. Только так, чтоб остальные за нас не волновались. И ты — не один из многих, Медиф. Ты — особенный. Не забывай об этом.
Понежившись и поласкав друг друга ещё немного, мы вспоминаем о том, что вот-вот будет ужин, и прибегаем в столовую — свежие, довольные и проголодавшиеся.
За столом уже собрались Мирэйл, Сефира, Эшер, Аллеон и, к моей радости, Рраяр. Большое достижение, почти все! Не хватает только Сиора. Я ждала его вчера, надеялась, что увижу сегодня, но работы, наверное, накопилось, пока он тут с нашими проблемами разбирался.
О том, что вампиру просто не очень-то хочется, запрещаю себе даже думать. Если бы не хотелось, он мог вообще не напрягаться.