С нежностью цвета огня. Книга 2
Шрифт:
Резко выдохнув, он заставляет себя расслабиться и отнестись к предложению спокойно.
— Если мы не видимся два-три дня, ничего страшного не случится. Особенно, когда я знаю, что ты в порядке.
Ясно. Ничего инкуб не отменит. Ему самому нравится быть связанным тем обещанием хранить и оберегать, потому что это сближает нас и отличает его от других мужей.
— Я и без клятвы бы… — он умолкает, вспомнив что-то не слишком приятное. — Я и без клятвы места себе не найду, если что-то случится.
Перед глазами встаёт картина из недавнего сна, где Медиф
— Ладно, — вздыхаю неохотно. — Оставим, как есть.
— Спасибо, — улыбается с облегчением.
Глупый. Хоть и любимый.
— Это мне нужно тебя благодарить.
И сделать это можно по-разному.
Проказливо улыбнувшись, глажу Медифа по щеке, дразняще очерчиваю подбородок — и вдруг проворно усаживаюсь ему на бёдра. Инкуб изумлённо распахивает глаза, задерживает дыхание, пытаясь угадать, что я задумала, а его тело уже отзывается. Зрачки расширяются, жадно поглощая дивной красоты радужку. Руки, пусть и несмело, тянутся к моей талии. Он быстро, сам того не замечая, облизывает губы и чуть ёрзает, устраиваясь удобнее.
С удовольствием провожу ноготками от плеч до живота. Обратно — обеими ладонями. Кожа под моими пальцами тёплая и нежная, а под ней — крепкие мышцы, чутко отзывающиеся на прикосновение.
Эта поза и отсутствие Аллеона влияют на Медифа странно. Он становится сдержанным. Просто лежит, осторожно гладит и позволяет делать с ним всё, что захочется, не проявляя почти никакой инициативы. Зато, прячась за тёмными ресницами, смотрит на меня так, что внизу живота сладко ноет от предвкушения. Обожание. Любовь без границ и условий. Готовность исполнить любое желание.
Гипнотизируя взглядом мои губы, едва заметно подаётся навстречу и тут же сам себя останавливает. Расслабляется. Ласкает спину, даже не пытаясь притянуть ближе и поцеловать.
— Скажи мне, чего тебе хочется, — шепчу искушающе, почти касаясь его шеи.
Медиф ёжится от контраста прохладного воздуха и моего горячего дыхания. Улыбается и приглашающе склоняет голову к плечу, чтобы я могла продолжать и потом, может быть…
— Скажи вслух.
Я уже знаю ответ, но хочу услышать.
Ещё один томно-долгий взгляд. Инкуб упрямится, но ему всё это нравится, я вижу. Он снова облизывается — на этот раз медленно и соблазнительно.
— Поцелуй меня… — шепчет скромно.
А глаза-то с хитринкой!
Склоняюсь исполнить просьбу — и попадаю в плен. Поцелуй неглубокий, но я не могу оторваться, отказаться от нежных прикосновений шёлковых губ, каждое из которых обещает всё больше и больше удовольствия.
И вот тут уже ловкие руки незаметно роняют с моих плеч бретельки сорочки, стягивают её вниз, обнажая грудь, и мягко её подхватывают. По позвоночнику прокатывается горячая волна, мысли туманятся. Я чувствую, что, несмотря на неторопливость движений, Медиф тоже возбуждён так, что ему, наверное, больно, но он ничем не выдаёт своего нетерпения.
Отстранившись, снимаю застрявшую на талии сорочку, отбрасываю куда-то в сторону.
Не отводя глаз и не разнимая рук, плавно опускаюсь, ощущая, как наши тела сливаются. На один пронзительный миг мы оба замираем, любуясь друг другом, ловя малейшие отголоски эмоций: дрожь ресниц, невольный изгиб спины и сбившееся дыхание.
Медиф чуть крепче сжимает мои пальцы, привлекая внимание, и тут же подносит ладонь к губам, чтобы оставить в центре влажный след поцелуя.
Банально и не вовремя, но слова срываются сами:
— Я люблю тебя.
Черты его лица словно светлеют, а едва появившийся пьяный блеск глаз сменяется безбрежной нежностью.
— Моё тело, душа и сердце принадлежат лишь тебе.
Это ещё что?!
Издав какой-то хмыкающе-фыркающий звук, он переворачивается, меняясь со мной местами, и улыбается, глядя сверху вниз:
— Так говорят в Талассе.
У меня сразу возникает ряд вопросов. К примеру, насколько от любви должны повредиться извилины, чтобы мужчина добровольно сказал подобное таласской госпоже, и что она потом с ним сделает?
Только Медиф больше не хочет ничего обсуждать, а через полминуты я и всё забываю, уплывая на волнах наслаждения.
Потом нам и вовсе не до разговоров. После душа, по мере того, как в нём успокаивается гормональная буря, мой счастливый организм вспоминает, что, вообще-то, очень устал и требует отдыха, так что мы ложимся спать, даже не дождавшись возвращения Лена. Я только проверяю новенькое кольцо-артефакт, сохраняющее безмятежную прозрачность, и отключаюсь.
Сегодняшнее «кино» — сплошной поток бурлящей злости. Нет, я помню, конечно, как страшно Рраяр побелел от ярости, узнав, что его «передарили», но то что было заметно снаружи — лишь тень по сравнению с кипевшим внутри.
Как только он удержался? Теперь-то я точно знаю: притащив меня в храм, джарой собирался решить проблему радикально — немедленно связать нас самыми сильными и нерушимыми клятвами, обезопасив от любого магического воздействия. Это, возможно, даже перекрыло бы действие данной мной клятвы, а если и нет, то сильно её ослабило. Единственный минус — так было нечестно. И всё. Как бы Рраяр не бесился и не уговаривал себя, никакая выгода и угроза грядущих проблем не смогли перевесить убеждения, что брак нельзя строить на обмане и принуждении. _Ч_и_тай на К_ни_го_ед_._нет_ Трудности, в конце концов, пройдут и забудутся, а вот семья — навсегда.
Надо будет завтра поблагодарить его за чудеса выдержки. Или лучше пока не напоминать, чтоб настроение не портить?
— Спи, Дари, спи… — бормочет мне на ухо Аллеон и обнимает, прижимая спиной к себе. — Вертишься, как на сковородке…
Полусонно отметив, что оба моих мужа рядом, а значит, всё хорошо, успокоено засыпаю до самого утра.
Шевеление под боком очень осторожное, но я всё равно замечаю и, ещё не открывая глаз, потягиваюсь, наслаждаясь лёгкостью в теле. Наконец-то выспалась!