С нежностью цвета огня. Книга 2
Шрифт:
Он и раньше видел меня без одежды, но только сегодня позволяет себе смотреть…так. Прежде в его глазах угадывались голодные отблески одиночества, теперь же это глаза мужчины, восхищающегося красотой своей женщины. Любимой женщины.
Его рубашку мы снимаем вместе, чтобы было быстрее. С пряжкой ремня он справляется сам и стаскивает штаны вместе с бельём.
В безмолвном восторге глажу его по груди и животу, не обращая внимания на две светлеющие полоски коротких шрамов. У него восхитительное тело — чуть золотистое от загара, подтянутое и тренированное. Мышцы не выпирают,
А на плечах — россыпь веснушек! Умилившись этому неожиданному открытию, встаю на носочки и целую именно туда, возле шеи.
Рраяр, кажется, насмешливо хмыкает. Мягко поддерживая, он укладывает меня на кровать силой своего веса, прижимается сверху. Это так приятно, так настойчиво-ласково, что я на секунду зажмуриваюсь. Ему нравится. Сейчас, здесь, джарой сам на себя не похож. Его улыбка очень добрая, руки — бережные, а губы… Эти губы, наконец, целуют мои, увлекая в вихрь ласки. До жара по всему телу, до полного помутнения рассудка и потери памяти.
Шире раздвигает мои колени, приподнимается, с нажимом поглаживая меня между ног, где давно уже влажно и скользко, и внимательно вглядывается в глаза. Я знаю, что именно он хочет увидеть: как затуманится мой взгляд, как в дымке удовольствия растворятся последние напоминания о наших прошлых обидах, и не прячу этого от него.
Порывистое движение бёдер, — я впиваюсь ногтями в его предплечья, сжимаю внутри себя так, что Рраяр тихо стонет. Этот вибрирующий звук лавой разливается в венах. Всегда считала мужские стоны безумно сексуальными, а у него, к тому же, получилось так, что дрожь по коже.
Границы растворяются в нашем стремлении обладать друг другом. Вкус поцелуев становится обжигающим, неудержимым. Руки сжимают сильнее и безжалостнее, но это именно то, что мне нужно. Что нам нужно. Я изгибаюсь, запрокинув голову. Задыхаюсь от жаркого, острого наслаждения. Рассыпаюсь искрами пламени и, наконец, вскрикиваю, всем телом устремившись к нему навстречу.
Страсть, как ураган, забрала все наши силы, опустошила, смела всё старое и отступила, оставив после себя приятную усталость. Мне даже в душ идти лень — настолько обессиленной я себя чувствую. Ну и не хочется нарушать момент. Рраяр сейчас… настоящий. Без защитных слоёв сарказма, без доспехов из равнодушия. Даже говорить ни о чём не нужно. Можно ведь просто немного полежать рядом, любуясь рубиновым блеском волос, едва заметной морщинкой на переносице, ярко-розовыми губами и смешными веснушками на плечах.
— Дари… — зовёт он, перевернувшись на бок, лицом ко мне, — вы с Леном уже обсуждали детей?
Голос задумчивый, без намёка на панику, поэтому я сразу предполагаю, что спрашивает он вовсе не потому, что боится последствий.
— Пока меня защищает браслет.
— Вот именно, — кивает. — Когда ты его отключишь? Я не настаиваю на этом прямо сейчас, но мне важно знать.
— Наверное, когда всё наладится, — пожимаю плечами. — Я понимаю, Рраяр. Ты даже не первый, кто поднимает этот вопрос. Медиф тоже хочет стать папой. Да и Аллеон с Эшером… Но нам же ничего не мешает пожить годик
— Ничто не мешает, — соглашается он. — Просто чтобы ты знала: возиться с горой пелёнок и недосыпать ночами никому не придётся. Здесь всё намного проще.
Про пелёнки и бессонные ночи поучительным тоном любила напоминать мама, когда мы разговаривали по телефону, и она подозревала, что дочь-подросток может наделать глупостей. Он это видел?
— Ну да, — усмехаюсь. — Умные люди давно уже придумали памперсы.
— Я не о том. Мне не хочется, чтобы ты считала, что дети станут для тебя обузой и концом беззаботной семейной жизни. Это не так. Кто бы ни оказался отцом, любить и воспитывать их мы будем все вместе.
Рассеянно водя пальчиками по его руке, вспоминаю, какое неожиданное разочарование испытала, узнав, что, вопреки собственным же опасениям, не забеременела от Медифа. Если бы тогда всё сложилось иначе, он был бы счастлив. Наверняка, все девять месяцев светился бы, как настоящее солнце. Да и я тоже. А уж если бы папой готовился стать Рраяр…
Может, стоит попробовать? Не отключать браслет насовсем, а только один раз, когда представится случай. Если обойдётся, никто ничего не узнает, а если получится, я смогу сделать сюрприз, который точно запомнят надолго.
— Не будем пока ничего загадывать, ладно? Мы всё успеем.
— Подумай, — джарой целует меня в губы, со вздохом встаёт и тянет за собой в ванную. — А теперь пора браться за дело. Давай, пока твои… мои дорогие родственники не застали нас голыми.
— Лен придёт ругать из-за храма, да?
— Не уверен, но он до сих пор нервный.
Но Аллеон не приходит. Вместо него к нам на террасу заглядывает Сиор в сопровождении мужчины, выглядящего, как типичный бюрократ: выпирающий живот, холёные руки и недовольный взгляд человека, оторванного работой от личных дел.
— Да-да, Лен попросил меня поторопить изготовление фамильяра, — с порога улыбается вампир, с интересом оглядываясь по сторонам. — Он беспокоится. Что вы устроили?
— Отсекли канал, по которому кто-то из паранфских магов воровал у Дари магию. Теперь она почти наверняка снова сможет открывать переходы.
— Канал? — он хмурится. — Жаль, я не заметил этого раньше, а ведь знал, что там такое на каждом шагу: чуть расслабишься — станешь чьим-нибудь донором.
— Никто бы не заметил, так что, сколько бы Аллеон не ругался, испытание было единственным шансом.
— Что ж, с фамильяром нам всем будет спокойнее. Приступайте, нисс Буверт.
Мужчина всё это время изучавший меня цепким взглядом, прищуривается, оценивая браслеты, и с невозмутимым видом оборачивается к элисару:
— Я не вправе предоставить ниссе фамильяра, леар. Она не является вашей женой.
Сиор поджимает губы, раздражённый заминкой. Рраяр же, напротив, с ухмылкой скрещивает на груди руки и устраивается поудобнее. Чиновник готовится держать оборону, стараясь не показывать своей радости. Жалко ему этого фамильяра, что ли? Или премию за экономию бюджета пообещали?