С нежностью цвета огня
Шрифт:
— Не смотри, — хрипло, тяжело выговаривает в промежутки между шумными вдохами и для надёжности закрывает мои глаза ладонью. — Пожалуйста, не смотри.
У него настолько отчаянный и злой голос, что все неуместные мысли тут же улетучиваются. Жаль, что волшебство кончилось, но ничего не поделаешь. Настаивать на продолжении будет не просто опасно, но и жестоко: сиир, похоже, всеми силами старается удержаться в обычной форме. Не вырываясь, на ощупь нахожу его плечи и осторожно обнимаю. Под туго натянутой рубашкой — гладкие плиты изменившегося,
— Не бойся, — шепчет, опуская лоб мне на плечо.
— Я сделала что-то не так?
— Нет — я, — кается глухо. — Никогда не позволял себе подобного, даже когда был подростком, а теперь, как бы ни пытался…
— Было настолько плохо или настолько хорошо?
Поражённое молчание, а затем долгожданный тихий смех, от которого нам обоим становится легче. Повернув голову, он невесомо целует повыше ключицы и нарочно выдыхает, едва касаясь кожи губам:
— Хорошо, — и довольно смеётся, заметив, что у меня по всему телу побежали мурашки.
Совладав со второй ипостасью, Аллеон садится рядом. Предварительно погладив по щеке, убирает ладонь, и я открываю глаза ровно в тот момент, когда он хмуро коситься в окно.
— Не надо…
Но предупреждение пропадает впустую: я уже обернулась, чтобы узнать причину его недовольства великолепной Мелвией.
— Это же… — голос отказывается слушаться. — Это…
Посреди чистенькой, светлой площади с жизнерадостно журчащим фонтаном бойко идёт торговля. На мраморном помосте — красавица-блондинка, демонстрирующая собравшимся дамам свои разнообразные товары: уже знакомых мне мохнатых оборотней, обычных с виду людей, тех жутковатых созданий, похожих на пауков, тонких, высоких юношей с зеленовато-синей кожей, мужчин с настоящими крыльями. Ассортимент неприятно поражает.
— В Талассе есть рабство. Я не хотел, чтобы ты это видела.
— А мы можем… — шепчу непослушными губами.
— Это ничего не изменит.
— Но не для них!
Аллеон без споров лезет в карман, высыпает на ладонь оставшиеся золотые монеты, что-то мысленно прикидывает и серьёзно спрашивает:
— Ты готова к последствиям? Купив кого-то, ты будешь отвечать за его жизнь.
Киваю, не особо вникая в смысл слов. Мне невыносима сама идея того, что один человек может принадлежать другому, как вещь. Пусть мы не в состоянии помочь всем, это не повод сидеть, сложа руки!
Машина останавливается, но сиир не спешит выходить.
— Кого именно ты хочешь забрать?
— Не знаю. Мне всё равно. Я просто не могу на это смотреть.
— Тогда, если не возражаешь, я выберу сам.
Вблизи картина ещё ужаснее. Чудовищный контраст улыбающихся, оживлённых покупательниц и поникших, почти донага раздетых рабов со скованными руками. Узнав о других мирах, я смутно догадывалась, что в некоторых из них ещё существуют подобные места, но всё равно оказалась не готова к скотскому обращению с разумными существами. Да такого обращения даже животные не заслуживают! Никакие книги, никакие слова не в силах
Оторопь берёт от мысли, что я сама могла вот так же оказаться выставленной на продажу на похожем помосте, если б мне чуть меньше повезло с отражением.
В оцепенении смотрю, как кого-то из рабов покупают, а других грубыми тычками отправляют обратно в шеренгу, и вздрагиваю от неожиданности, услышав Аллеона:
— Моя госпожа желает купить его, — громко и отчётливо говорит он, кладя монетки на помост.
Инициатива очень кстати. Сама бы я ни за что не смогла сохранить столь равнодушное лицо и спокойный голос.
— Тогда забирайте! — блондинка проворно прячет деньги, подсовывает взамен маленькую бумажку и на всякий случай добавляет: — Товар возврату не подлежит!
«Товар» — смуглый сухощавый парень с полосатой чёрно-красной гривой и невозможно бордовыми глазами — покорно спускается к нам, настороженно поглядывая то на Аллеона, то на меня.
Толпа вокруг нервирует. Всюду мерещатся заинтересованные взгляды и шепотки, вьющиеся вокруг сиира. Ревниво цапнув его за руку, оттесняю излишне заинтересовавшуюся моим мужчиной даму и тихо прошу:
— Идёмте быстрее.
Он соглашается и, улыбаясь, легко пробирается мимо зевак к оставленной в стороне машине. Пассажиров прибавилось, поэтому мы располагаемся рядом, а вот парень, замешкавшись, что-то не торопится занять оставшееся место.
— На диван, — командует Аллеон, и тот, наконец, скромно присаживается напротив.
Прямая спина, руки, всё ещё связанные, лежат на коленях, взгляд устремлён в пол. Пользуясь этим обстоятельством, вопросительно киваю на верёвки. Честно говоря, я как-то по-другому представляла себе, что будет, когда мы покинем рынок, но он же не набросится на нас, правда?
— Давай, развяжу.
Пока Аллеон орудует столовым ножом, я с любопытством рассматриваю парня. Симпатичный, совсем молодой и, кажется, несколько смущённый, хоть и старается этого не показывать.
— Как тебя зовут?
Вишнёвый взгляд на миг касается моего лица и тут же дисциплинированно возвращается к созерцанию коврика.
— Гарари, госпожа.
Поморщившись от набившего оскомину обращения, начинаю понимать, что только что фактически пополнила ряды рабовладельцев! Мои мотивы вполне благородны, но чувство весьма двойственное.
— Зови меня по имени — Вайол, так будет достаточно. Этот мужчина — мой жених, нисс Аллеон Элктар.
— Как пожелаете, госпожа Вайол.
Беспомощно оборачиваюсь к сииру, но тот явно наслаждается происходящим и вмешиваться не собирается. Смирившись, задаю более актуальный вопрос:
— Тебе есть куда пойти и где жить?
— Нет, — вздыхает он, и, сам того не зная, лишат меня последней надежды: — Наш клан уничтожен. Братья погибли, а я как опозоривший семью добровольно стал рабом.