С нежностью цвета огня
Шрифт:
Судя по расфокусированному взгляду, прямо сейчас инкуб вовсю наслаждается, впитывая мои эмоции. Значит, такое внимание всё-таки не всегда его раздражает?
Преодолев разделяющее нас расстояние, медленно, глядя в глаза, кладу ладонь на его грудь. Разом «протрезвевший» инкуб неуверенно смотрит на меня сверху вниз, а затем плавным движением опускается, собираясь, по-моему, поцеловать мне колени.
— Не так! — ловлю его за плечо и заставляю подняться обратно.
От моего негромкого, в общем-то, восклицания Медиф пугается так, словно
— Прости…
— За что?
— Я думал… мне показалось, ты…
— Я хотела тебя поцеловать, да. Разумеется, если и ты этого хочешь. Если нет…
— Я хочу, — признаётся он голосом, каким обычно в преступлении сознаются, и предпринимает ещё одну попытку сползти вниз.
Сдержав вздох, далёкий от восторженного, позволяю. Он ведь помнит, что мне это не нравится, но всё равно почему-то так делает. Я хочу понять, почему.
Теперь его голова чуть ниже моей груди. Куда он собирается целовать?
Ожидаемо, Медиф сразу улавливает перемену.
— Что я делаю неправильно?
— В Талассе, чтобы поцеловаться, принято вставать на колени? — спрашиваю, ласково проводя по его волосам.
— Да, — с готовностью подтверждает мужчина.
С сомнением на него посмотрев, пожимаю плечами:
— Ладно, давай попробуем… Хотя, нет! Не хочу, чтобы наш первый поцелуй был таким. Лучше сначала я покажу тебе, как принято целоваться там, где я выросла, а потом, если таласский вариант покажется тебе лучше, ты покажешь его мне.
Только теперь я начинаю догадываться, что мы по-разному видим ситуацию. Для меня вот так стоять на коленях — однозначно унизительно. Но для него, похоже, нет. Если так, в этом, наверное, нет ничего плохого.
Хотя, честно говоря, мне всё же это не нравится.
Предложение не вызывает у Медифа особой радости, но он не спорит, чуть напряжённо ожидая инструкций.
Попытавшись найти в происходящем хоть что-то хорошее, улыбаюсь: этот поцелуй несомненно может претендовать на звание самого незабываемого!
— Для начала, встань.
Едва он поднимается, сама подхожу ближе, и, положив ладони на его плечи, расслабляюще поглаживаю шею большими пальцами.
— Обними меня, ладно?
Честное слово, даже в детстве процесс целования проходил проще, естественнее. Инкуб же ведёт себя так, словно ему и впрямь требуется устное разрешение на каждый вздох в мою сторону.
Но какие у него губы! М-м-м, бархатно-мягкие, сладкие — ласка этих губы стоит всех потраченных сил! Поцелуй почти целомудренный, бережный. Он не возбуждает желания, зато согревает душу, растекается теплом взаимной открытости и доверия, и это во сто крат дороже. Всё-таки самое лучшее удовольствие рождается в голове, а не в теле.
Чуть отстранившись, мы смотрим друг другу в глаза, и в ответ на восхищённую улыбку Медиф тоже начинает улыбаться.
— Ну что? Ты всё ещё настаиваешь на таласском варианте?
Вместо ответа мужчина медленно, не отводя неонового взгляда, опускается на
— Это точно нормально — вот так стоять? Тебе не обидно?
Вообще, я собиралась спросить, не считает ли он эту позу оскорбительной, однако сильно смягчила формулировку.
— Возможность преклонить колени перед своей госпожой — награда, которую нужно ещё заслужить. Почему мне должно быть обидно? Я рад, что ты позволяешь быть рядом.
Это как же нужно промыть мозги, чтобы человек начал считать подобное наградой?!
Вот бы всех мужиков, поднимающих руку на женщин, ссылали в Талассу на перевоспитание! И дамам развлечение, и обществу — польза. Месяц-другой — и любителей без риска помахать кулаками было бы не узнать. На всю жизнь бы запомнили.
Однако из Медифа, хоть он и вырос в Талассе, её воспитание выветривается довольно быстро. Теперь, даже стоя передо мной на коленях, он не выглядит, как безвольный, покорный раб. Всего за несколько дней здесь он стал увереннее и продолжает меняться дальше.
Наклонившись, уже смелее касаюсь его приоткрытых губ, запускаю жадные пальцы в тёмные кудри. Инкуб отзывается в тот же миг — прижимает теснее, ведёт ладонями вниз.
Где бы ещё я нашла настолько неизбалованного лаской мужчину? Он же даже самыми простыми прикосновениями наслаждается.
Дразню его кончиком языка, немного тяну за волосы, вынуждая сильнее откинуть голову, и Медиф вдруг прижимается ближе и стонет — почти беззвучно, но я чувствую едва различимую вибрацию. Осознав это, он немедленно отпускает, распахивает глаза.
Нет, всё-таки рано я радовалась. На месте его воспитание, никуда не исчезло.
Притворяться, что не замечаю его настороженности, бессмысленно.
— Знаешь, Медиф, у нас говорят, что совершенно не важно, как именно целоваться. Гораздо важнее, с кем.
Он понимает. В этот раз, в отличие от нашего разговора в саду, я уверена, что инкуб действительно понимает. Он тоже почувствовал разницу.
Глава 18
К тому моменту, как Аллеон появляется на пороге, Медиф уже помог мне застегнуть платье и воодушевлённо возится с волосами, сооружая из них нечто удивительное. Вот уж не ожидала, что в список его достоинств входит ещё и умение мастерить дамам причёски!
— Потрясающе выглядишь! — улыбается Лен, лаская взглядом. — Это платье делает тебя милой и очень женственной, а причёска… — его пальцы пробегают по открытой шее и плечу, — нужно делать такие чаще. Спасибо, Медиф.
Тот лишь кивает, внимательно глядя на то, как Лен ко мне прикасается. Дожили, инкуб учится у сиира… Хотя, какой он, вообще-то, инкуб? Так, название только. В нём ни распутства, ни похоти, а на женщин он до сих пор старается лишний раз не смотреть, чтобы не привлекать к себе их внимания.