С нежностью цвета огня
Шрифт:
— Расскажи что-нибудь о себе? — прошу, чтобы нарушить молчание.
— Что ты хочешь узнать?
— Например, кто твой отец? Ты его знаешь?
— Нет, я никогда его не видел.
— Ты говорил, что восьмой сын. Вы ладили с братьями и сёстрами?
— Сестёр воспитывали отдельно, и они такие же, как мать. Для них я ничем не отличаюсь от других мужчин. Мы, к счастью, почти не пересекались.
— А братья?
— В доме живёт только Келэйл. Остальные вошли в другие семьи. Мы
Он говорит о своих родственниках ровным, безразличным голосом, как о совершенно чужих людях.
— Мне всегда хотелось иметь старшую сестру.
— Зачем? Это же опасно!
— Опасно? Наоборот, Медиф, это здорово! С ней можно было бы делиться секретами, о которых нельзя знать родителям, обсуждать мальчиков; можно было бы вместе ходить по магазинам, делать друг другу смешные причёски. Она помогала бы мне с учёбой…
— И все действительно это делают? — переспрашивает он, не скрывая недоверия.
— Если хотят, — пожимаю я плечами. — Бывает, конечно, что дети не ладят, но с возрастом это обычно проходит… У вас, судя по всему, любить родственников не принято?
— Моя сестра приказала забить меня плетью за то, что я не помог ей соблазнить понравившегося гостя.
Они там все чокнулись! Как он рос, абсолютно один?
— Просто поразительно, как ты вырос нормальным в таких-то условиях… Я бы, наверное, не смогла.
— Девочек никто не наказывает. У тебя было бы всё, что пожелаешь.
Не зная, как это объяснить, качаю головой. Мне его жаль — до пронзительной боли в груди. Медиф — самый одинокий человек из всех, о ком я только слышала. У него никогда, даже в детстве, не было никого, кто мог и хотел бы его защитить. Никто не читал ему книжек. Не обнимал, не говорил, что любит. Я даже не уверена, что ему было с кем просто поговорить.
Повернувшись к инкубу, прижимаюсь к его груди, обнимаю, стараясь, чтобы получилось тепло и в меру крепко. Да, это мужчина должен быть опорой для женщины, но я и не беру на себя его роль. Медиф отлично справится сам. Он сильный и честный, он гораздо заботливее и добрее, чем можно было бы ожидать. Всего лишь нужно помочь ему починить то, что там, внутри него, сломано.
— Я рада, что ты рядом.
Его ладони неуверенно опускаются мне на лопатки, робко поглаживают.
— Не надо жалости, — просит, в очередной раз слишком хорошо разобравшись в моих эмоциях. — Детство у меня было не самое плохое: много учителей, одежда, хорошее питание, крыша над головой. Не всем так везёт. Не верю, что у тебя в мире иначе.
— Разное бывает, но в целом там всё-таки лучше. Надеюсь, нам никогда больше не понадобится наведываться в Талассу, — говорю, взяв себя в руки и отстраняясь.
На какой-то миг мне захотелось поцеловать
Но он прав. Жалость тут неуместна. Это, однозначно, не то чувство, которым стоит руководствоваться в отношениях с мужем.
— Идём домой?
Шагая по неширокой мощёной дорожке, первой тянусь к его расслабленной ладони и совершенно счастливо улыбаюсь, когда удивлённый инкуб осторожно берёт меня за руку.
Чувствует ли он то, что зарождается сейчас в моём сердце?
Войдя в дом, я начинаю немного сомневаться: стоит ли разнять руки, чтобы этого никто не увидел? Довольно непривычно осознавать, что Аллеон, скорее всего, не рассердится. Какой-то въевшийся инстинкт требует не только отпустить Медифа, но и отослать его, чтобы не вызывать подозрений. Однако я этого не делаю. Не собираюсь стыдиться наших с ним отношений.
Проводив меня прямо до двери спальни, инкуб замирает, а затем, чуть склонившись, всё же целует кончики пальцев.
— Безмятежных снов, Дарисса.
— Спокойной ночи, Медиф, — улыбаюсь, очень довольная прогрессом.
Он отступает, а я вхожу в комнату. Лен уже тут, развалился в кресле, читая маленькую, но толстую книгу.
— Выглядишь счастливой, — заключает он, придирчиво рассмотрев меня с ног до головы.
— Мы с Медифом гуляли по саду.
— Снова мучаешь серьёзными разговорами? — смеётся сиир. — Дай ему хоть денёк отойти!
— Вообще-то, — возмущаюсь я, кое-что вспомнив, — с тобой мне тоже нужно поговорить.
— Что-то важное?
Пройдя к его креслу, привычно устраиваюсь на подлокотнике.
— Это о нас. Скоро действие суфура закончится, и нам многое будет можно… Я пока не готова к детям, Лен.
Какие дети, если я до сих пор даже со своими мужчинами не разобралась! Не говоря уж о том, что мне трудно назвать себя достаточно взрослой и ответственной.
Как мама вообще справлялась, ей же было всего восемнадцать?
— В первый раз ниикто не бывает готов, Дари. Но я тебя не тороплю. Впереди много времени.
— Может, нужно купить таблетки? Или у вас тут для этого тоже есть артефакты?
— Есть. Ты его уже носишь. Благодаря браслету, ребёнок появится только тогда, когда мы — ты или я — сильно этого захотим. И да, там, где нет магии, это тоже работает.
— Какая полезная, многофункциональная вещь!.. Но кое-что я не поняла. Почему он сменил цвет? Ты ведь ни о чём таком не предупреждал.
— Цвет отображает нашу с тобой связь — помолвка, брак, слияние судеб — та самая Церемония. Я не хотел что-то обещать и рассказывать о ней заранее.