С О. Генри на дне (фрагмент)
Шрифт:
Деньги, красивое платье, положение не могли ослепить его. Он не переносил снобизма или лицемерия. Он любил встречаться с людьми и охотно сходился с ними, но не с их платьями или с их банковскими счетами. Он узнавал равного в человеке, покрытом лохмотьями, и чуял низшего под оболочкой роскоши, великолепной одежды и тонкого белья.
В своих отношениях с людьми Портер всегда считался прежде всего с их основными свойствами. Он проникал под кожу. Поэтому он и насмехался так над общепринятыми мерилами оценки мужчин и женщин. Он отвергал те жалкие условности, на которых ограниченные существа основывают свой предполагаемый престиж.
— Полковник, —
Одна мысль о том, что кто-нибудь из этих потомков тины может посмотреть на него сверху вниз, казалась ему невыносимой. Он чувствовал себя равным всякому. Его пылкая, гордая независимость не позволяла ему примириться ни с чьим покровительством.
— Я не хочу быть кому-нибудь обязанным. Выйдя отсюда, я стану действовать свободно и смело. Никто не смеет держать надо мной дубину как над бывшим каторжником. Да, другие говорили то же самое (я чувствовал, что словам Портера не хватает твердости), и все-таки находился кто-нибудь, чтобы травить их. От этого не уйдешь. Если обнаружат, что ты был некогда «номером», твоя игра проиграна. — Портер откинулся назад, раздраженный и негодующий оттого, что внутренне ему приходится защищаться. — Единственный способ выиграть заключается в том, чтобы скрыть свое прошлое.
— Вы чувствуете себя здесь не совсем в своей стихии, Биль? — спросил я его однажды.
— Приблизительно так же уютно и приятно, как муха в объятиях паука. Неужели вы думаете, что общество станет хоть сколько-нибудь лучше оттого, что несколько тысяч человек посадили за решетку? Если бы мы имели возможность отобрать «несколько тысяч» истинно достойных людей, общество, несомненно, выиграло бы от этого. Я ничего не имел бы против тюрем, если бы туда попадали только отъявленные негодяи. Но это не в наших силах. Люди, которые убивают легионы себе подобных и воруют семизначными цифрами, слишком великолепны в своей преступности, чтобы трусливое око законности и порядка могло изобличить их. Но люди вроде вас… ну, впрочем, вы-то получили по заслугам.
Портер закончил свои рассуждения шуткой. Он любил поболтать, даже несмотря на то, что сидел уже почти три года. Но он не любил говорить о тюремных делах. Его равнодушие в этом вопросе до такой степени раздражало меня, что я никогда не пропускал случая кольнуть его.
— В тюрьме и деньги и жизнь пропадают зря. Подумайте только, сколько энергии убивается здесь. При другой системе можно было бы карать преступников, не обращая их, однако, в париев.
— Полковник, вы фантазер! Какую еще тюрьму четвертого измерения вы желали бы увидать здесь на земле?
— Я не стал бы швырять людей в свинарник и надеяться, что они выйдут оттуда очищенными. Ни одно государство не должно позволять себе роскоши содержать рассадники преступности и вырождения. А современные тюрьмы являются именно такими рассадниками. Людей отрывают от их семей. Их заключают в позорные, унизительные клетки, санитарные условия которых привели бы в ужас уважающую себя свинью. Их заставляют
— Свет очень не логичен, — возразил Портер. Он откинулся на высоком стуле, затем потянулся к письменному столу, взял журнал и начал читать.
— Выйдя отсюда, вы сможете вынести все это на суд общества. С вашим талантом вы без труда сокрушите существующую систему.
— Ничего подобного я не сделаю.
Это было больное место Биля. Он быстро нагнулся вперед и бросил журнал на стол.
— Я никогда ни словом не обмолвлюсь о тюрьме. Никогда не заведу речи о преступлении и наказании. Повторяю вам, что я отнюдь не собираюсь лечить общественные язвы. Я постараюсь забыть о том, что когда-либо дышал за этими стенами.
Тут я отказывался понимать Портера. Я знал, что его нельзя причислить к холодным или эгоистичным людям, и тем не менее он, я бы сказал, почти стоически закрывал глаза на ужасы, совершавшиеся в тюрьме. Он не выносил никаких намеков на пытки. Он не желал встречаться с Салли и почти грубо отказывался пойти в церковь, чтобы послушать ее пение. Но зато когда еще одна судьба завершилась мрачной трагедией, он целиком отдался волне гнева и презрения к этой зверской системе. Для меня все это было в нем загадкой.
— Вы правы: тюрьма мрачная шутка, но смеяться следует над тем, кто в нее попадает.
Биль Портер распахнул дверь в почтовую контору. Никаких приветствий, ни намека на дружескую шутку, на веселую насмешку. Резкость была в моих глазах совершенно новой чертой даже для этого прихотливого хамелеона.
— Я на краю пропасти. Я хочу прыгнуть.
Я посмотрел на него, изумленный этим поразительным признанием. Должно было стрястись что-нибудь особенно жуткое и волнующее, чтобы заставить замкнутого, самолюбивого, сдержанного Портера так откровенно обнаружить перед кем-нибудь свое отчаяние. Осунувшееся лицо его было измучено, обычно спокойные, внимательные серые глаза горели тревожным, недобрым огнем, а шелковистые светлые волосы в первый раз за все время нашего знакомства беспорядочно падали на лоб.
— По сравнению- с нами звери в клетках свободные существа. Мало того, что они сковали наши тела, им хочется еще умертвить наши души. Я должен во что бы то ни стало выбраться отсюда.
Портер грузно опустился на стул с прямой спинкой и молча устремился на меня.
— Эл, сегодня я наткнулся на такое гнусное свинство, что прокаженный и тот в смущении отвернулся бы от него. А они хотят, чтобы я приложил к нему свою руку. Вы были правы. Преступления, которые люди искупают за этими стенами, — чистая безделка по сравнению с чудовищным развратом свободных людей, живущих по ту сторону. Они спокойно отправляются в государственное казначейство, набивают себе карманы народным золотом, выходят оттуда, и никто даже словом не заикнется об их воровстве. А я должен подписывать свое имя под их гнусными делами. Полковник, вы будете в самом деле карманным воришкой в сравнении с ними, если этот неслыханный грабеж осуществится. — И Портер сердито и нетерпеливо потряс головой. — Это трагедия. Не изображайте, пожалуйста, шута на похоронах. Помните требование на мясо и бобы, которые вы отправили? Знаете, что произошло и что должно произойти?