С отцами вместе

Ященко Николай Тихонович

— Чего кричишь, как угорелый?

— Наши Читу взяли! — еще громче завопил Васюрка, нахлобучивая замасленную фуражку.

Костя вскочил с завалинки, завертелся вьюном вокруг Васюрки, хлопнул его по спине.

— А как по-твоему, будет теперь советская власть?

Васюрка сдвинул фуражку на лоб, поскреб заросший затылок и пожал плечами. Потом водворил фуражку на место. Так делал машинист Храпчук, когда не знал, что сказать. А с некоторых пор Васюрка явно подражал старику, начал ходить заложив руки за спину, даже не застегивал на рубашке верхней пуговицы. Второй год Васюрка работал

подбойщиком шпал, и ему очень хотелось походить на взрослого.

— Здравствуйте, мальчики!

Ребята оглянулись. Над забором торчала голова Веры Горяевой. Костя приветливо помахал рукой.

— Айда сюда!

Девушка спрыгнула с забора. Васюрка смерил Веру взглядом. «Ишь ты, как вымахала за лето, чуть не с меня вытянулась! Только больно уж тощая. Таловый прут!»

— О чем у вас разговор? — спросила Вера, подавая одну руку Васюрке, а другой закидывая за плечо белую косу. — В кедровник собираетесь?

— Какой там! — протянул Васюрка и деловито сплюнул. — Все про Дэ-вэ-эр толкуем. Знаешь, наши Читу захватили!

— Но-о! — воскликнула Вера. — Значит, рыжий Кузя не зря частушку сочинял? Помните мальчики…

Приплясывая, она пропела:

На горе стоит избушка, Внучка с бабушкой живет. Скоро, скоро атаману, По заслугам попадет!..

— Хватит пылить, плясунья, мы и так видим, что у тебя новые чирки! [3] — сказал Костя.

Девушка схватила его за руку и потянула к завалинке.

— Посидим, ребята!.. А я к тебе, Костя, по делу! Совсем забыла, есть у нас завтра химия?

3

Чирки — женская обувь без каблуков, изготовленная из юфтевой кожи.

«Хитрит Горяиха, — подумал Васюрка, наблюдая за тем, как она просто обращается с Костей. — Пришла на него поглазеть»…

Калитка с грохотом распахнулась, и перед компанией предстал небольшого роста, загорелый Ленька Индеец. На нем старая казачья фуражка с желтым околышем, японский китель соломенного цвета, армейские штаны-галифе и забайкальские ичиги. [4] Под мышкой Ленька держал стопку книг, перевязанную узеньким ремешком. Ходить в седьмой класс с холщовой сумкой, залитой чернилами, он уже считал позорным.

4

Ичиги — мужская обувь, изготовленная, как и женские чирки, из юфтевой кожи.

— Слыхали? — закричал он, тяжело дыша, после бега.

— Это про Читу? Нет, не слыхали! — весело ответил Васюрка, предвкушая, как сейчас Ленька начнет привирать.

— Я так и думал! — вдохновенно заговорил Ленька. Он положил на землю книги, расстегнул китель. — Знаете, как атаман Семенов из Читы улепетывал? Выкинули его партизаны

из дворца, он и сиганул в степь! К аэроплану! Наши за ним! Он, значит, завел мотор — наши за ним! Он в небо…

— Наши за ним! — добавил Костя под смех Веры и Васюрки.

— Погодите вы! — Ленька перевел дух, облизал пересохшие губы. — Наши из всех стволов ка-ак пальнут, сразу в левом крыле пять пробоин!

— Ты считал? — серьезно спросил Васюрка.

Рассказчик не смутился.

— И считать нечего, меньше не бывает!.. Жалко, что не в мотор влепили, тогда бы каюк атаману!

— Ты лучше скажи, где Пронька и Кузя? Вы почему не вместе? — спросила Вера.

— А вы не слыхали? — Ленька снова загорелся. — Это я из-за атамана чуть-чуть не забыл. Они же записались в этот, как его… в соучраб, ну, в союз учащейся и рабочей молодежи. После уроков на танцы остались. У них сегодня по программе разучивают… падеспань!

На этот раз Ленька Индеец говорил сущую правду.

— Что же они нам ничего не сказали?! — возмутилась Вера. — Может, в этот соучраб и записываться-то не надо!

— Конечно, не надо! — твердо произнес Васюрка. — На наш околодок приходил из депо слесарь Митя Мокин. Знаете, такой высокий и здоровый, в старой солдатской шинели. Он доклад делал: «Текущий момент». Митя говорил, что в Совроссии рабочая молодежь идет в комсомол. У нас четверо записались, я тоже думаю. А что? Уж комсомол-то наверняка за советскую власть!

Вера вздохнула.

— Страшновато записываться… Бабушка Аничиха говорит, что на всех комсомольцах антихрист свою печать ставит.

— Ой! — вскрикнул Ленька Индеец, ударяя себя по лбу. — Чуть-чуть не забыл! Сегодня же в нардоме собрание всей молодежи. Пойдем, ребята?

— Ты-то куда собираешься? — удивился Костя. — Вот мы с Верой в восьмом классе, нам по шестнадцать стукнуло, Васюрке — тоже, а тебе и полных пятнадцати нет.

— Ишь ты, какой красивый! — обиделся Ленька, застегивая китель на все пуговицы. — Проньке и Кузе тоже полных пятнадцати нет, а их записали в соучраб. Химоза сказал, что семиклассникам можно приходить!

Первым с завалинки поднялся Васюрка.

— Я после работы еще ничего не шамал… В нардом все вместе пойдем!

Он направился к воротам. Ленька поднял с земли связку книг и пошел следом. Хлопнула калитка.

Костя огляделся, пригладил пятерней вихор, взял с подоконника цветок и протянул его Вере.

— Ой, Костя! Откуда у тебя ургуйка? Разве сейчас весна?

Костя почувствовал, что уши у него полыхают огнем.

Глава третья

Танцы в нардоме

Пронька и Кузя не пришли из школы. Не дождавшись их, Вера, Костя и Васюрка отправились в народный дом. Ленька Индеец, боясь, что ребята не возьмут его с собой, убежал туда раньше.

Собираясь на первое в жизни собрание молодежи, зареченцы принарядились, как могли.

Васюрка надел оставшиеся после смерти отца черную шляпу и светлый чесучовый пиджак. Праздничных брюк и сапог в семье Чураковых не было, пришлось обойтись старыми, в которых Васюрка ходил на работу. Для пущей важности он прихватил отцовскую деревянную трость с головой дракона вместо ручки.