С открытым забралом
Шрифт:
Эмиль Вандервельде, председатель Международного социалистического бюро II Интернационала, после начала войны немедленно вошел в состав королевского правительства. Во Франции социалисты в парламенте голосовали за военные кредиты, за строжайшую цензуру. Лидеры Бельгийской рабочей партии призвали трудящихся взяться за оружие для «защиты отечества».
Плеханов произнес в Париже напутственную речь перед уходящими на фронт русскими эмигрантами.
Все маски сброшены. Социал-предатели...
Ильич
Валериан на квартире у Петровского. Григорий Иванович показывает новенькие ботинки, присланные ему из-за границы. Ботинки как ботинки. Григорий Иванович срывает с каблуков набойки и вытаскивает два экземпляра номера «Социал-демократа» с манифестом ЦК РСДРП «Война и российская социал-демократия».
Срочное совещание. Валериан ничего о нем не знает. Собрались депутаты: Самойлов, Шагов, Бадаев, Муранов. Читают манифест, чтобы с думской трибуны провозгласить лозунг превращения империалистической войны в гражданскую.
Чтобы арестовать их вопреки закону, приехал жандармский генерал с жандармами.
Не подозревая об этом событии, которому суждено всколыхнуть всю Россию, Валериан через три дня идет к Петровскому.
Конечно же здесь ждут всех, кто ходил раньше к большевистскому депутату. У дверей полицейский.
— Ни с места!
Валериан пожимает плечами:
— Что-нибудь случилось?
— Узнаешь, что случилось.
Его обыскивают и, не найдя ничего, кроме гаечного ключа, спрашивают:
— Зачем пришел?
— Вызывали насчет водопровода... А я все не мог: сестра приехала. Говорят, к депутату, будь вежливее, не матерись.
Полицейский смерил его презрительным взглядом.
— Пшел вон!
Куйбышев неопределенно пожал плечами, отобрал у полицейского гаечный ключ и стал неторопливо спускаться с лестницы.
Значит, арестован...
1 декабря 1914 года появляется официальное правительственное сообщение об аресте депутатов-большевиков. В этот же день Куйбышева избирают членом Петроградского комитета РСДРП, поручив ему руководство пропагандой. Да, он зарекомендовал себя. Эти восемь месяцев петроградской жизни были наполнены борьбой, скрытой, почти ювелирной по своей тонкости: он продолжал воевать с меньшевиками, которые захватили руководство рабочими больничными кассами, впились, словно клопы, в рабочее тело, и выковырять их из каждой щели стоило немалого труда.
Эти больничные кассы постепенно превратились в легальные политические
С началом войны, когда воцарился жесточайший режим, когда были аннулированы все свободы, легальные организации стали опорными пунктами большевиков.
Фабрике «Треугольник» требовался секретарь больничной кассы. На должность хотел пробраться Слонимцев, которого Валериан неожиданно встретил в Петрограде.
— Связал нас бог одной веревочкой!.. — шутливо произнес Слонимцев, встретив Куйбышева в конторе фабрики. — Вы теперь какого цвета?
Встреча была не особенно приятной, но Валериан даже не подал вида.
— Я отошел от политики, — сказал он. — Хочу жениться. А вы?
— Я оборонец. Впрочем, это никому, кроме меня, не нужно.
— Ах, Слонимцев, Слонимцев! Вечно вы с обновкой: то ликвидатор, то центрист, то оборонец, то троцкист...
Слонимцев приложил палец к губам.
— Слонимцев — это мой псевдоним, но все в прошлом, — сказал он. — Забудьте. Теперь я ношу свою подлинную фамилию: Сапожков-Соловьев.
— Все равно на «с»: Слонимцев, Сапожков-Соловьев. А потом окажется, что вы Сухомлинов, или Столыпин, или же Сикст Бурбонский.
— Вы все такой же весельчак! А где служите?
— В рессорной мастерской. Рессоры делаю.
— Это в каком же смысле?
— В самом прямом: я рабочий.
Слонимцев не поверил:
— Шутите?
— Нет, не шучу. А куда деваться? Война. В солдаты не берут.
— Почему?
— Очередь не дошла. Дойдет — забреют. А вы?
— Вот предлагают секретарем больничной кассы.
Валериан рассмеялся.
— Чему вы смеетесь?
— Вы опоздали, Сапожков-Соловьев. Правление кассы еще месяц назад предложило мне стать секретарем.
Сапожков-Соловьев был неприятно поражен.
— Но это же неправильно!
— Почему?
— Один из моих друзей, входящий в правление, пригласил меня.
— Очень сожалею. Я ведь собираюсь жениться, а вы?
Он ничего не ответил. Лишь бросил на Валериана тяжелый взгляд.
Куйбышев стал секретарем больничной кассы вместо недавно арестованного Шалвы Элиавы. Сразу же решил наладить тесную связь между рабочими — правленцами всех подобных касс Петрограда. Это была сложная, кропотливая работа. Незаметно рабочие очистили кассы от меньшевиков, была создана, по сути, единая сильная организация из одних большевиков.