С открытым забралом

Колесников Михаил Сергеевич

— Еще чего?! Паникеров нужно к стенке ставить — они хуже контры всякой. Эх, нам хотя бы парочку быстроходных аэропланов!

Послышался отдаленный гул.

— Гляди! Летят раньше времени! — крикнул Онищенко и кинулся к своему «фарману».

В самом деле, в небе показалось шесть точек. Они приближались, росли. Явно обозначились силуэты английских самолетов.

— Я с вами, Онищенко! — сказал Куйбышев.

— Садитесь скореича!

Нет, еще никогда он не поднимался в воздух. Аэроплан разбежался, оторвался от земли, и Куйбышев почувствовал холодок в груди. Он летел. Все пять советских «фарманов» устремились навстречу

противнику. А впереди пятерки — самолет, на котором летели Онищенко и Куйбышев.

Валериан Владимирович сидел за пулеметом. Страха не испытывал. Было лишь страстное желание сбить хотя бы одного. Он тщательно прицеливался. Аэроплан мотало из стороны в сторону. Казалось, он вот-вот перекувырнется.

А Куйбышев посылал очередь за очередью. Он забыл, где находится. Просто стрелял в яростной жажде попасть. Только бы попасть хоть раз!..

И вдруг увидел: английский самолет резко отвернул, как-то странно качнулся, пошел на посадку.

— За ним! — крикнул Куйбышев.

Остальные машины противника стали уходить на юг, даже не пытаясь помочь товарищу, спасти его.

Пленные английские летчики — их было двое — стояли перед огромным Куйбышевым навытяжку. Он заговорил по-английски, и это крайне удивило их.

— Поедем в штаб, — сказал он. — Там все расскажете.

Их усадили в автомобиль и долго возили чуть ли не по всем улицам. Показали переполненные тифозные бараки, сиротские дома, здания пристани, разрушенные английской авиацией. Все это произвело впечатление.

— Нас расстреляют? — спросил Джон Вебстер, один из летчиков, когда они очутились в кремле.

— Не знаю, — сурово отозвался Куйбышев. — Не знаю. Случается, пленных расстреливают.

— Мы не считаем себя виноватыми, — сказал другой — Майкл Саммерс. — Мы военнослужащие и обязаны выполнять приказы своих начальников.

Куйбышев недобро сощурился, твердо положил сжатый кулак на стол.

— Удобная позиция, а? — сказал он. — Мы тоже выполняем приказ своего начальника. А наш начальник — народ. Но мы почему-то не лезем на Британские острова. Нашему народу интервенция не требуется. И революцию нести к вам на штыках не собираемся. Мы пока не расстреляли ни одного англичанина. А ваши каратели уничтожили бакинских комиссаров!

— Это неправда! Мы ничего не знаем ни о каких ваших комиссарах, и все это нас не касается.

— Нет, это, к сожалению, правда. Двадцать шесть комиссаров, руководителей Бакинской коммуны, расстреляны по требованию вашего капитана Тиг Джонса. Так вот, мы хотим знать: где находятся трупы расстрелянных?

— Мы не причастны к расстрелу и ничего не можем сказать. Генерал-майор Томсон сделал соответствующее заявление...

— В таком случае ответьте: за каким дьяволом пожаловали в нашу страну ваши генералы Томсон и Маллесон? Ваш военный министр Черчилль деникинскую армию называет «моя армия».

— Мы не можем отвечать за генералов. Тем более за военного министра.

— Должны отвечать. Должны! И за себя, за свои налеты не хотите отвечать?.. Придется отвечать! Вы разрушили порт, жилища рабочих, покалечили детей...

Летчики молчали.

— Вы слышали о пятьдесят восьмом пехотном полке французов, который в феврале этого года отказался воевать с нами? Как вы думаете, почему французы отказались убивать советских людей? Может быть, вы не знаете, что весной франко-английские части и корабли ушли из Одессы? Почему

они ушли? Французские моряки умышленно посадили на мель дредноут «Мирабо». На Севере американские солдаты отказываются воевать с нами, требуют отправки домой. Почему бы вашим солдатам и офицерам не потребовать того же? Знаете ли вы, что под Шенкурском английские и американские войска разбиты? Канада отзывает свои войска из России, так как канадские солдаты не соглашаются сражаться против русских. И это несмотря на приказы начальства! Поймите: вы не способны воевать с нами. Антанта убирает свои войска из России... И вы должны уйти из-под Астрахани и Царицына. Уходите!

Они слушали как будто рассеянно, опустив головы, но Куйбышев знал: ловят каждое слово. Не сразу, конечно, осознают эти англичане, очутившиеся в плену, всю лживость политики Ллойд Джоржа и его правительства. Но задумаются. И в конце концов поймут.

На совещании штаба Реввоенсовета решено было летчиков отпустить. Пусть возвращаются к своим, передадут воззвание Реввоенсовета начальству и солдатам.

— Мы вас отпускаем, — сказал Валериан Владимирович Саммерсу и Вебстеру. — Вот письмо к вашему командованию, а это воззвание к офицерам и солдатам. Ознакомьтесь с содержанием этих документов на тот случай, если ретивые служаки попытаются утаить их от ваших товарищей.

Англичане внимательно прочитали документы.

— Вы предлагаете англичанам убраться?! — спросил удивленный Саммерс. — И угрожаете выбросить всех интервентов? Это невероятно. Я просто не могу поверить...

— Мы даем добрый совет: удирайте, пока целы. Ваш Колчак сел в лужу. Деникин вот-вот сядет в нее. Вы свободны, господа!

Они не верили, подозревали подвох. Стояли бледные. У Саммерса дрожали губы. Им казалось: все эти воззвания, письма — просто так, для комедии, тут скрыта какая-то ловушка.

— Вас проводят до линии фронта с белым флагом и передадут из рук в руки...

— Спасибо, сэр, — глухо отозвался Вебстер. — Я хотел бы сказать на прощание несколько слов о том деле... Ну о расстреле ваших комиссаров...

— Вам что-нибудь известно?

— Не совсем так. Я слышал разговор офицеров, наших пилотов, прибывших из Красноводска. Они говорят, будто бы большая группа большевиков была расстреляна на станции Айдин. Но я не знаю, насколько все это точно. Будто бы некий юрист Чайкин опубликовал в бакинских газетах заявление о расстреле комиссаров, обвинил в причастности английское командование ну и всех этих эсеров, меньшевиков, армянских дашнаков из правительства «Диктатура Центрокаспия». Генерал Томсон, прочитав статью, был взбешен, вызвал к себе Чайкина и потребовал от него доказательств. Да, я читал заявление Томсона, которое он опубликовал, но тогда как-то не придал всему значения. Томсон доказывал, что капитан Тиг Джонс хотел отправить ваших комиссаров в Индию и непричастен к убийству.

Вот все, что мне известно.

— Не так уж мало. Значит, их расстреляли на станции Айдин?

— Вполне возможно. Во всяком случае, так говорили знакомые мне офицеры. Они называли какого-то Фунтикова. Эта странная фамилия осталась в памяти. Какое-то важное лицо.

— Председатель закаспийского эсеровского правительства.

— Да, да, нечто подобное. Он лично расстреливал комиссаров, рубил шашкой. Я прошу сохранить мне жизнь...

— Вы дали ценные показания, и вам не о чем беспокоиться. Мы все проверим.