С оттенком помешательства

Лорен Лена

"Мамуль, я все. Примерно через часок буду дома. Ты там как? Порошок выпила?"

Вот только отправить сообщение я так и не успела. Телефон едва из рук не вывалился от оглушительного:

— ЛИНА, ПОСТОЙ!

Как же быть? Сделать вид, что не услышала его рева на всю округу? Или обернуться? А, собственно говоря, чего я боюсь?

Спустя краткий миг передо мной уже возвышался Ян. Чистенький. Свеженький. Улыбающийся во все зубы. И, слава богу, одетый.

— Хорошо, что ты еще не успела сбежать.

Я вопросительно

заломила бровь, но уточнить, что же в этом было такого хорошего, не осмелилась.

— Ты сейчас куда?

— На остановку, а потом домой в Ленинский.

— Мне тоже туда надо. Подбросить? — на его любезность я только неопределенно повела плечами. Тогда меня насквозь пронзил шоколадный взгляд с янтарными вкраплениями, образовавшимися за счет яркого солнца. — Лина, не отказывай мне в удовольствии обкатать отцовский подарок. Имей в виду, в машине есть кондей.

Ян поднял указательный палец с продетым на него стальным кольцом, с которого свисал брелок от автомобиля. А у ворот как раз стояла "Ауди", призывно переливающаяся в лучах солнца.

Мысленно проложила свой маршрут на автобусе: духота, теснота, еще и до остановки топать минуть двадцать.

— А ты знаешь толк в подкупах, — сдалась, особо не сопротивляясь.

Мы сели в машину. Аромат новой кожи ударил в нос, но растворился в салоне, стоило Яну включить кондиционер. Прохладная свежесть остудила кипящие мозги, а мягкое сиденье, обволакивающее тело, и приятная музыка действовали на меня получше расслабляющей ванны. Уже в начале пути я напрочь забыла об усталости.

Всю дорогу мы с Яном практически не разговаривали. Лишь изредка я говорила ему, где нужно свернуть, а он беспрекословно выполнял, достаточно уверенно двигаясь по моему привычному маршруту.

— Можешь здесь остановиться. Дальше я сама.

Если мама увидит, что я вернулась на машине, то последуют вопросы: кто, зачем, почему...

Тем не менее Ян не сразу среагировал на мою просьбу, но все же притормозил, не доезжая до моего дома метров двадцать. Машина остановилась аккурат напротив дома Довлатовых.

Супер...

— У меня днюха сегодня, — Ян прервал долгое молчание. Развернувшись корпусом, он забросил руку на спинку кресла, в котором сидела я. — Отец дал добро на вечеринку. Вечером ко мне подтянется парочка друзей.

— Парочка? — прыснула со смеху. — Судя по количеству пивных бочек, ты пригласил как минимум целую гвардию.

Склонив голову набок, он смущенно улыбнулся.

— Нет. Будут только те, с кем я общался до своего переезда.

— А ты, я смотрю, общительный.

— Есть немного.

Воздух в машине был пересушен, отчего кожа на губах страшно стянулась. Я машинально облизнула их, а Ян обратил на это внимание. И видимо, не так понял. Я вовсе не кокетничала с ним, не пыталась соблазнить. И в мыслях не было. Но его взгляд вдруг заволокло чернотой, слившейся со зрачками. Он пристально смотрел на меня, не мигая, и я не придумала ничего иного, кроме как дать деру.

— Я, наверное, пойду, — суетливо потянулась к дверной ручке. — Спасибо, что подвез.

— Сборы в восемь вечера.

Если ты свободна, можешь тоже приходить. Будет весело, обещаю.

Я обернулась. Ян уже сидел прямо, сложив руки на руле.

— Извини, вряд ли я смогу. У меня сейчас совсем нет денег на подарок.

— Пф... прекращай, — закатил глаза. — Для тебя вход свободный.

Что за дела? Мы знакомы всего ничего, он уже исключения для меня делает... Еще сильнее смущает...

— Хорошо, если ты обещаешь, что будет весело, то, в свою очередь, я обещаю подумать над твоим приглашением, — по-детски скрестила пальцы на руках и ногах.

Ну конечно же никуда идти я не собиралась!

Глава 6. Помутнение

Север

Подвергаясь стихийной и бесконтрольной ярости, я стоял у собственных ворот, укрывшись за бетонным ограждением. Буквально прирос к земле тяжелыми, налившимися сталью ногами.

Дышал через раз, боясь, что своим утробным рыком привлеку к себе внимание, и что было сил врезался в стену до предела стиснутым кулаком. Неустанно превращал стену в крошки, а свои костяшки в кровавое месиво. Вымещал всю злобу на куске сраного бетона, только бы не выбежать к ней. Только бы не начать вымещать злость на ней.

Какого черта я творю? Какого хера, спрашивается, стою тут и пялюсь на нее, как гребаный мазохист? На то, как она заигрывает с каким-то мудаком, сидя в его машине...

На инстинктивном уровне чувствовал, что сейчас увижу Лину. Заметив из окна остановившуюся тачку, ринулся на улицу. Меня будто бы магнитом тянуло к ней. Неспроста, как выяснилось.

Правую руку я уже не чувствовал, как и боли в ней, несмотря на сочившуюся кровь из свежих ран. Зажал край футболки зубами, резко потянул и, оторвав лоскут белой ткани, перевязал покалеченную ладонь.

Ну и что мне теперь делать? Продолжать подглядывать за ними и в кровь сбивать костяшки левой руки? Бежать домой? Или за волосы вытянуть Зорину из салона мудилы, пока они не поцеловались на моих глазах?

Браво, Лина...

А эта стерва время зря не теряла. Не успела вернуться в город, как уже богатенького хахаля себе нашла. Ночевала у него? Как в прошлый раз из окна вылезла, пока мать спала? И что же вы делали вместе? Трахались?

Моли бога, чтобы все оказалось не так, как я думаю! Впрочем, молитвы тебе вряд ли помогут. Только не сегодня.

А кто он такой вообще?

Да какая разница!

Кем бы он ни был, он труп! Будущий труп!

А она...

Она хотела, чтобы я заметил их? Хотела же? Потому тачка остановилась напротив моего дома? Нет сомнений, она этого и добивалась.

Сучка... Придушу! Обнулю обоих! Живого места не оставлю!

Кто разрешал? Какое право она имеет разъезжать в чужих тачках? А улыбаться кому-то кроме меня? Да как она посмела!?

"Прекращай истерить, Довлатов! Прекрати, иначе выдашь себя. Иначе она все поймет. Нельзя! Пользоваться же этим станет", — внушал себе, пытаясь прийти к спокойствию.