С оттенком помешательства
Шрифт:
Какой же он все-таки невыносимый.
Мое лицо вмиг заполыхало, в груди сильно запекло. Я не знала как вести себя в такой ситуации. Это конечно все довольно романтично, но я не готова к чему-то большему.
К тому же мне не давало покоя мое озарение. Но я была уверена лишь в одном, что сойду с ума, если не удостоверюсь в своих догадках.
— Подожди, сначала я хочу кое-что прояснить, — с трудом смогла разорвать поцелуй.
— Ну, конечно. Сейчас же самое время для болтовни.
Север не планировал прерываться. Он прорычал
— Ну, пожалуйста!
— Вот и я говорю, пожалуйста. Пожалуйста, заткнись и верни мне свои губы.
— Верну, только...
— У меня тут пожарная тревога в ушах надрывается. В штанах дымится уже, а ей попиздеть приспичило.
— Это дым от камина, вообще-то.
— Нет, кроха, это я так горю! Если бы это был дым от камина, ты бы уже задохнулась, — умничал он.
— Это ты писал мне в день моего приезда из лагеря?
— Так, — кивнул он и вновь в нетерпении потянулся ко мне, но я уперто приложила ладонь к его груди, не давая приблизиться.
— Откуда ты узнал мой номер?
Север закатил глаза и цыкнул. Его не устраивало, что я всерьез решила променять уничтожающую ласку на сомнительный допрос.
— Нашел в математическом чате, — признался он неохотно, устраивая руки на моих бедрах, сжимая их, наминая до сладкой боли.
— А почему "кроха"?
— Потому что захотелось так!
— Ладно, а почему не раскрыл себя?
— Решил поиграть с тобой.
— Поиграл?
— Обижаешь. Я только начал.
Тотчас получила болезненный укол разочарования.
— Значит, для тебя все это игра?
Довлатов разражено фыркнул.
— Опять ты начинаешь? — вымученно рявкнул он, накрывая ладонями лицо.
Его тело подо мной существенно напряглось, желваки заходили ходуном. Уставившись в одну точку, он ясно давал понять, что более не желает вести разговор.
А меня сама мысль, что тот предпочел уйти в себя и отмалчиваться, снова столкнула в ледяную бездну.
— Ясно все с тобой, — обиженно выдавила из себя, резко поднимаясь на ноги.
— Ясно ей, — ехидно пробурчал, усмехнувшись.
Северу даже в глаза мне было сложно посмотреть. Он намеренно избегал моего взгляда, и я не придумала ничего лучше, чем не нервировать его понапрасну.
— Туши свой пожар сам!
— Да и хер на тебя! Мне не привыкать заниматься самотушением!
Войдя в тесную ванную комнату, я тут же бросилась к умывальнику. Включила ледяную воду, набрала полные ладони и окунала в них полыхающее лицо, желая прогнать из головы туман. Холодом обожгло кожу, мурашки атаковали все тело, однако это нисколько не поспособствовало просветлению разума.
Головой понимала, что я нужна ему только в качестве игрушки, но где-то в груди теплилась надежда, что все совсем не так. Все гораздо сложнее.
Внезапно я услышала громкий хлопок дверью.
Выходила я из ванной
Я не хотела подниматься на второй этаж. Взяв с комода плед, я устроилась в кресле у камина и какое-то время завороженно наблюдала за вьющимися языками пламени, пока не провалилась в сон.
Проснулась я, утопая всем телом в мягкости подушки и одеяла. Яркое осеннее солнце слепило глаза, потому я не сразу сообразила где нахожусь.
Я сладко зевнула и рефлекторно потянулась за своим телефоном, но рука моя врезалась в стену.
И тут до меня дошло! Я не дома! А телефон сдох!
Вскочила на ноги и снова пришла в недоумение.
Ну и как я оказалась на втором этаже?
Я крепко спала, но никогда не страдала лунатизмом. Тут напрашивался только один вывод — Север меня перенес.
Ну надо же...
— Север! — позвала его сиплым голосом, прочистила горло и выкрикнула громче: — Довлатов, ты здесь?
В доме царила тишина. И это не на шутку пугало меня.
А вдруг Север уехал?
На цыпочках я спустилась на первый этаж и мои опасения подтвердились — ключей от его машины не было на столе. Зато на нем лежала записка.
Я взяла ее и вчиталась в корявенький почерк: Доброе утро, Зорина! Поиграем еще в одну игру? Для начала загляни в микроволновку. Если она остыла — разогрей и съешь ее. Приду — проверю".
Какого черта? Ему мало игр?
Это разозлило меня. Разочаровало окончательно. Мало того, что он оставил меня здесь одну, так еще и играть со мной удумал!
Я смяла в кулаке тот листок, выбросила в ведро, стоявшее под раковиной, и с недоверием глянула на микроволновку.
Что может там находиться?
Вслед за недоверием внутри меня проснулось жгучее любопытство.
Отбросив все сомнения, я подошла к кухонному островку, на котором стояла вся утварь, и осторожно, точно сапер на ответственном задании, раскрыла дверцу микроволновки.
Зажмурилась на всякий случай, ощутив аромат топленого молока, а, когда открыла один глаз, обнаружила внутри тарелку. Доверху наполненную овсяной кашей со свежей черникой.
— И... что это значит? Это мне? — в недоумении прошептала.
"Если она остыла — разогрей и съешь ее".
Внезапно меня начало распирать от восторга. От мысли, что хоть Север и исчез, но он заранее позаботился о том, чтобы я не оставалась голодной.
К сожалению, каша была уже остывшей, тем не менее я не стала ее разогревать. Поставила тарелку на стол, в выдвижном ящичке нашла ложку и уже зачерпнула ею кашу, как вдруг заметила нечто странное под тарелкой. Не сразу сообразила, что это могло быть, однако, подняв тарелку над головой, я увидела клочок бумаги, прилипший ко дну.