С ризеном по жизни
Шрифт:
Кивнув на обшарпанный стул, стоящий возле стола, он начал рыться в бумагах и тетрадях, лежащих на столе. Наконец, найдя нужную тетрадь, — стал внимательно ее перелистывать, совершенно не обращая внимания на меня. Я молча ждал. Полистав тетрадь, он поднял на меня глаза и, как бы удивившись, что я еще до сих пор сижу перед ним, грустно улыбнувшись, сказал: «Ризенов у нас пока нет и, раньше следующего года, не будет».
На мой вопрос: «А как же мне быть?» — он спокойно ответил: «Ждать, если хотите. Порода эта для нашего города новая, своих щенков у нас еще не было. Если будете брать,
«Ну, хорошо», — сказал мужчина, видимо обескураженный моим ответом. «Оставьте свой адрес, оформите вступление в члены клуба и ждите, мы вас уведомим». Домой я вернулся с красной книжечкой члена клуба служебного собаководства и с абсолютно неясной перспективой относительно щенка. Прошла зима. Весна уже была на середине, никто мне ничего не сообщал, а пойти узнать в клуб я почему-то не решался.
И вот однажды, уже в конце мая, вынув из почтового ящика почту, я обнаружил между газетами, письмо со штампом клуба. Сначала я не поверил, потом растерялся, потом тут же на лестничной площадке стал лихорадочно раскрывать конверт.
В нем была коротенькая записка. В ней сообщалось, что в Москве, в июне ожидается появление на свет трех пометов. Были указаны номера телефонов и имена заводчиков. Мне предлагалось на выбор, не теряя времени, созвониться с любым из них и договориться о щенке.
Из трех указанных в записке телефонных номеров, я дозвонился по последнему. На другом конце провода, в далекой Москве, приятный женский голос сообщил, что щенки три дня назад родились, их шесть — два мальчика и четыре девочки, что пока я первый претендент и могу выбирать. Я сказал, что хотел бы иметь кобелька. Мне ответили — «Хорошо», и назвали цену. Я подтвердил свое решение. После этого мне назвали адрес и дату, когда можно забрать щенка.
В Москве у меня жили родственники, и я планировал к указанному сроку подъехать за щенком. Однако внезапная командировка перепутала все мои планы. Тогда я позвонил в Москву и, зная, что племянница собирается ехать к нам в гости, попросил ее пойти выбрать щенка на ее вкус и привезти к нам.
Все эти недели я ждал своего ризена. Будучи в различных городах во время командировки, я накупил игрушек, поводок, ошейник и кучу различной литературы по выращиванию щенка.
Наконец, пришла долгожданная телеграмма: «Встречай рейсом Москва-Симферополь». Приятель согласился отвезти меня в аэропорт.
И вот, в назначенный час, я жду выхода пассажиров нужного мне рейса. Толпа встречающих уже стала редеть, когда я увидел свою племянницу, идущую мне навстречу с белым свертком в руках. Когда она подошла совсем близко, то я увидел, как из белой байковой простыни высунулась круглая черная голова с огромными, роскошными ушами, в крупных завитушках, с торчащей густой, черной щетиной усов, бровей и бороды. Среди всей этой черноты на меня любопытно уставились два озорных глазика-аметиста.
Улыбаясь моей растерянности, племянница торжественно
Мы обнялись с ним, как будто давно и страстно ждали этой встречи. Щенок всем своим крупным лохматым телом крепко прижался ко мне, уткнув свой огромный, черный, кожаный, холодный нос мне подмышку, деловито хрюкнул и радостно завилял обрубочком хвоста.
Возле машины аккуратно сделал все свои собачьи дела, с аппетитом похлебал из миски свежего кефира, без возмущения дал вытереть мордочку, потом забрался на заднее сиденье, обнюхал расстеленное одеяло и, удовлетворенный осмотром, блаженно растянулся на нем.
В дороге щенок вел себя спокойно. Немножко вздремнув, он стал карабкаться по дивану и выглядывать в боковые окна машины.
Мелькание окружающего пейзажа закружило ему голову, однако природное любопытство требовало непременно узнать, что же там за окном. Поэтому что-то, покумекав, он решил, что самое лучшее, забраться на спинку дивана, лечь на пузо и смотреть в заднее стекло на убегающую ленту дороги. Так он там вскоре и заснул в позе льва.
С первых минут нашего знакомства меня поражала его самостоятельность и деловитость. Ни единого писка, нытья или скуления я от него не услышал.
Когда мы вошли с ним в наш дом, и я опустил его на пол в коридоре, он твердо встал на все четыре крупные лапы, широко, как матрос на корабле, расставил их, молча, внимательно и сосредоточенно осмотрелся, утвердительно тявкнул и вразвалочку пошел в комнату.
Там на середине ковра присел и сделал первую, аккуратную, большую лужу. Сам же, гордо осмотрел всех присутствующих и, постояв в позе завоевателя минуту-другую, отправился открывать для себя другие помещения.
На каждом объекте он оставлял аккуратные лужицы, а на кухне совершил самый тяжкий собачий грех.
Молча наблюдавшая за его похождениями хозяйка — чрезвычайный блюститель домашней чистоты, не выдержала такого надругательства и заявила: «Завтра же отнеси и отдай его в клуб!»
Все во мне взорвалось. Я схватил ставшего для меня родным щенка. От неожиданности он взвизгнул и плотно прижался ко мне. Как можно спокойнее, но твердо ответил: «Ну уж нет. У нас с ним теперь одна судьба».
Как бы подтверждая мои слова, щенок вывернулся из моих рук, поскользнулся на мокром от лужи полу, быстро вскочил, встал в стойку моряка, повернул мордочку к хозяйке, пристально вперил в нее взгляд и неожиданно громко, как только мог, гавкнул.
Его раскатистое «Гав!» в момент разрядило обстановку.
«Ишь ты какой защитник», — улыбнувшись, сказала хозяйка и пошла готовить ему еду, а я бросился с тряпкой замывать следы преступления.
Характер
Отношения ризена с моей женой складывались непросто. Будучи по натуре человеком добрым и мягким, она не принимала всерьез мои советы быть построже с быстро растущим, смекалистым и достаточно упрямым псом, приучать его, безусловно, выполнять все команды и приказания.