С Роммелем в пустыне. Африканский танковый корпус в дни побед и поражений 1941-1942 годов
Шрифт:
Наша атака провалилась главным образом потому, что французы, поддержанные мощными ударами британских и южноафриканских ВВС, дрались так же храбро, как и под Бир-Хакеймом.
Сама линия «Марет» протянулась на 35 километров от моря до гор Матмата. На том конце, где рубеж упирался в море, он проходил позади русла Зигзау, естественного противотанкового рва, который французы дополнительно усилили. Эти оборонительные сооружения представляли собой систему взаимосвязанных опорных пунктов, которые имели также бетонные укрепления и частично были спрятаны под землю. Интервалы между ними были перекрыты
План Монтгомери по уничтожению линии «Марет» заключался в том, чтобы нанести фронтальный удар по руслу Зигзау, недалеко от побережья. После прорыва его войска должны были обойти рубеж с правой стороны и уничтожить его. Он также планировал, что новозеландцы с французами и танковой бригадой нанесут хук слева, обойдя горы, и перережут дорогу Габес—Марет и загонят нас в ловушку.
Александер поставил задачу перед американскими войсками, которыми командовал теперь генерал Паттон (сменивший Фриденхолла), оказывать давление на наш правый фланг с тыла. Они должны были взять Гафсу, а затем дефиле Эль-Геттар. Американцы начали наступление 16 марта. Немецкое разведподразделение вступило с ними в бой, но, не надеясь удержать Гафсу, отступило к перевалу восточнее деревни Эль-Геттар.
А тем временем возросла активность на самом маретском фронте, и новозеландские войска численностью до 27 000 солдат пошли в обход нашего правого фланга. Главный удар Монтгомери собирался нанести вечером 20 марта. Наш старый противник 30-й корпус, состоявший теперь из 50-й и 51-й дивизий, 4-й индийской дивизии и 201-й гвардейской бригады, должен был ударить по руслу Зигзау и линии бункеров. В случае их прорыва 10-й корпус с двумя танковыми дивизиями пойдет прямо на Габес и Сфакс.
Моя спецгруппа 288 три надели находилась вблизи оазиса Габес позади линии фронта и занималась боевой подготовкой. Моей задачей было так обучить мой новый батальон, чтобы он сразу же пошел в бой.
Утром 20-го я собирался сесть и написать большое письмо своей невесте, когда поступил срочный звонок из полкового штаба и моему батальону было приказано немедленно готовиться к боевым действиям. Через два часа мы должны были поступить в разпоряжение штаба 90-й легкопехотной дивизии.
Итальянский 20-й корпус удерживал прибрежный сектор русла Зигзау. В его состав входили 90-я легкопехотная дивизия плюс две итальянские дивизии – «Молодые фашисты» и «Триест». Три другие дивизии удерживали горы Матмата в конце рубежа, с 15-й танковой дивизией в качестве боевого резерва позади них. Еще дальше назад располагалась 21-я танковая, готовая, в случае необходимости, защищать интервал между Джебель-Тебагой и Джебель-Мелабом, к которому день и ночь шли новозеландцы.
Вместе с несколькими офицерами своего батальона я в предписанное время прибыл в штаб 90-й дивизии. Всего лишь несколько минут назад этот район бомбили американские бомбардировщики. Санитары еще не успели унести всех раненых.
Нас тут же ввели в курс дела. С первых же слов я понял, что нам не придется идти в наступление, а засесть в окопах и обороняться.
Не приходилось сомневаться в серьезности слов штабиста:
– Господа,
Он подвел нас к большой оперативной карте, и мы сделали краткие пометки о стыках и соседних войсках на кальке наших собственных планшетов. Штабист продолжал:
– Как видите, этот сектор занимают «Молодые фашисты». Их боевые качества очень низки. Вполне возможно, именно поэтому командование 8-й армии решило нанести здесь главный удар. Абсолютно необходимо заменить эти войска. До наступления ночи вы должны оборудовать свои секторы обороны и быть готовыми отразить самые мощные удары противника.
Все совещание длилось менее десяти минут. К концу его я уже распределил вверенный мне сектор и местность между ротами.
Быстрее, чем я ожидал, и без проволочек мы произвели замену войск на позициях. Значительная часть итальянских войск была уже выведена до того, как мы прибыли.
Мне понравились бункеры, построенные еще французами, на кромке русла Зигзау. Некоторые из них были армированы сталью, что делало их практически неуязвимыми для снарядов и бомб. Но среди них были и такие, которые могли служить лишь укрытием, а не позицией для ведения огня. На других не было даже амбразур. Кроме того, большинство бункеров предназначались для установки французских 25– и 47-миллиметровых противотанковых орудий и были слишком малы для наших 50– и 75-миллиметровых орудий, которые нам пришлось оставить за линией бункеров. Здесь в центре окопной системы из песчаника было много готовых пулеметных и минометных позиций.
Русло Зигзау перед нашим бункером было частично заполнено водой. В нескольких сотнях метров впереди нас располагался бугор, который ограничивал обзор, но также мешал противнику наблюдать за нашими позициями. Несколько траншей на бугре служило аванпостом. С сомнением, но подчиняясь приказу командира, я отправил в окопы на бугре отряд численностью до роты. Затем в те несколько часов, что оставались до заката, я поспешил ознакомиться с сектором, равномерно разместить вооружение и назначить командиров огневых точек.
Примерно за час до заката прибыли подкрепления из числа немецких войск, доставленных в Африку по воздуху буквально за несколько часов до этого. Не тратя попусту время на процедуру оформления прибывших, мы поспешно распределили их по секторам линии фронта.
За час до заката подразделение фельдфебеля Аммона, которого я назначил командовать крайним левофланговым бункером, подверглось плотному артиллерийскому обстрелу. Он доложил, что наблюдает передвижение войск противника. Он также доложил об отсутствии крайне важной связи со своими соседями слева, итальянскими войсками. А между ними и его бункером был широкий разрыв. Я доложил об этом в полковой штаб, и мне обещали помочь.
В десять вечера я влез на крышу своего бункера, который был моим боевым штабом. Стояла мягкая весенняя звездная ночь.
Было так тихо, что я начал думать, а не ввели ли нас в заблуждение наши агенты – как частенько бывало раньше. Может быть, 8-я армия не ударит этой ночью. Одинокий самолет прогудел над нашими головами. Судя по звуку мотора, это был ночной истребитель «мессершмит». На горизонте над вражескими позициями опускались на парашютах осветительные бомбы. Значит, работали наши бомбардировщики.