С Роммелем в пустыне. Африканский танковый корпус в дни побед и поражений 1941-1942 годов
Шрифт:
– Удерживайте позицию во что бы то ни стало. Усиленный полк нанесет контрудар.
Опорный пункт Аммон лежал как островок на моем левом фланге. Он радировал мне: «Противник пытается продвинуть вперед танки».
Мы сами подверглись прицельному обстрелу танков, стоящих сразу же за пригорком. Было почти невозможно поднять головы из-за укрытия.
Наступила вторая ночь. Мы ожидали большей активности вражеской артиллерии, но, на удивление, ее не было. Не последовала, хоть я и ожидал, и атака пехоты. Из предосторожности я приказал время от времени обстреливать русло из минометов и пулеметов. Несколько британских
Теперь я начал ощущать собственные потери. На каждой огневой позиции у меня осталось не более двух артиллеристов, так что резервов для организации местных контратак не было. Мне вновь пришлось заблокировать конец окопной системы и вести минометный огонь для сдерживания противника. Не было никаких признаков обещанной полком контратаки. Я уж начал думать: а не было ли это радиосообщение просто дешевым утешением в нашей критической ситуации?
Но нет, после полудня мы получили еще одно сообщение: «115-й мотопехотный полк пошел в атаку. Примите меры, чтобы не обстрелять свои войска».
Вскоре я увидел немецкую пехоту позади нас, двигавшуюся перекатами. Они упорно продвигались, очевидно отбивая потерянную местность. Мы с большим вниманием следили за действиями в тылу, чем за тем, что происходило перед нами. Но сейчас не приходилось беспокоиться о необходимости новых местных контратак. Я испытывал некоторую гордость за свой старый полк и был ему благодарен. Он действительно шел к нам на помощь.
Наша собственная артиллерия начала обстрел окопов, занятых противником слева от нас, а также пригорка впереди. Я вспомнил тот первый страшный обстрел британской артиллерии, но она почему-то молчала. Может быть, командование 8-й армии не знало местоположения своих собственных частей или просто меняло позиции орудий?
Воодушевленные поддержкой, мы короткими перебежками передвинулись вперед, оставив позади линию своих бункеров. Я оставил людей только у орудий. Основная часть солдат была направлена к левому флангу и к самому руслу Зигзау. Мы обнаружили британскую пехоту в неожиданной близости от нас: солдаты ползли в нескольких ярдах от наших позиций. Противник попытался отойти. Многим это удалось. Другие угодили в наши руки. Мы захватили около взвода пленных, когда прибыли гренадеры, посланные к нам в качестве подкрепления.
Вскоре мы вновь овладели всей линией бункеров. Я вновь установил прямой контакт с Аммоном, который в течение двух дней делил окопы своего пункта с проникшими сюда британцами. Свежая немецкая пехота заполнила интервал слева от него, и я вновь почувствовал себя в безопасности.
Под прикрытием артиллерийского огня британские передовые части отошли по приказу Монтгомери. Фронтальная атака на линию «Марет» провалилась.
Глава 43
Тонкий рубеж против янки
Отказавшись от своего первоначального плана, Монтгомери прекратил фронтальную атаку, двинул все свои силы, чтобы обойти нас с флангов. В сумерках того же дня он послал еще одну дивизию танков (1-я бронетанковая дивизия) для поддержки
Тем временем Александер приказал Паттону и его американцам двинуть одну дивизию пехоты по дороге Гафса – Габес и одну танковую дивизию по дороге Гафса – Макнасси.
Нашему командованию не оставалось ничего другого, как оставить сильнейший оборонительный рубеж под Маретом в Тунисе. Эту линию Мажино во Французской Северной Африке.
Нас вывели с занимаемых позиций, и мы снова стали отступать.
Вместе со вступившей в бой 15-й танковой дивизией 21-я и 164-я дивизии сдерживали новозеландцев у Эль-Хаммы, пока войска из-под Марета отходили по коридору позади них на следующую оборонительную позицию на русле Акарита к северу от Габеса. Ожесточенные бои продолжались несколько дней, прежде чем в полдень 29 марта фрайбургская колонна не вошла в Габес. К тому времени наша итало-германская армия потеряла 7000 человек пленными, в основном итальянцев, а также множество орудий и танков.
Тем временем мой батальон воевал против американцев под Эль-Геттаром.
Мессе, итальянский генерал, командовавший остатками нашей армии, сражавшейся под Эль-Аламейном, еще раньше приказал эвакуировать небольшой гарнизон Гафсы и построил импровизированный оборонительный рубеж в пяти милях к востоку от Макнасси. Этот рубеж был укомплектован немецким и итальянским разведподразделениями и усилен 10-й танковой дивизией, тремя немецкими пехотными батальонами и несколькими итальянскими танками. Они удерживали перевал, который штурмовала американская 1-я бронетанковая дивизия. К 25 марта атака американской пехоты на дороге Гафса—Габес была остановлена серией контратак 10-й танковой дивизии.
Наша спецгруппа 288 со своими противотанковыми орудиями настолько часто использовалась для «огневого прорыва», что меня нисколько не удивило, что нас вывели с линии «Марет» и послали в долину Эль-Геттар. Орудия американского корпуса Паттона приветствовали нас, словно старых друзей.
Ко мне на гусеничном бронетранспортере подъехал командир 10-й танковой дивизии. Мы находились под обстрелом, и он остановился лишь на несколько минут, чтобы сообщить обстановку. Дружески настроенный и, очевидно, бесстрашный, он прокричал мне, стараясь перекрыть гул обстрела:
– Выдвигайтесь вперед как можно быстрее со всем личным составом! Впереди в долине – там, за подъемом, рядом с дорогой – должна быть оборонительная позиция итальянцев. Но итальянцев, возможно, уже разбили. Мы видели множество итальянских пленных за американской линией фронта. Ваша задача – занять подходящую позицию, продвинувшись вперед как можно дальше, и вместе с оставшимися там войсками построить новый оборонительный рубеж.
– Так точно, господин генерал, – отозвался я.
– Продвижение американцев должно быть остановлено любой ценой, – добавил генерал-танкист. – Если эту линию прорвут, роммелевским силам придет конец. Сделайте все, что в ваших силах!