С судьбой не играют в прятки
Шрифт:
Если бы Алан был не за рулем, он бы зажмурился, точно зажмурился — инстинктивно, как будто в ожидании удара.
— Мистер Бартон, — Алан счел, что обращение по имени сейчас не «прокатит», — у меня чрезвычайная ситуация.
— Да-а? — не поверил шеф. — А почему же… я до сих пор… не в курсе? — Когда он волновался, то всегда разделял слова долгими паузами, в которые уместилось бы как минимум по одному ругательству.
Алан подумал, что терять ему в принципе нечего, а придумывать какую-нибудь
— Босс, я был в тюрьме.
Гробовое молчание.
— Ты меня за идиота держишь? — простонал в конце концов несчастный босс.
— Ни в коем случае. Я могу предоставить документ из участка, если хотите. Полчаса назад меня выпустили под залог. Я не рискнул явиться на совещание в том виде, в каком пребывает человек после двух дней, проведенных в одной камере с бомжами, наркоманами и хулиганами, сэр.
— Алан… Ты что, не врешь?
— Нет, сэр. Если хотите, я приглашу вас на суд. Когда его назначат.
— В могилу меня свести хочешь?! Что ты натворил?!
— Ничего особенного, сэр. Немножко вломился в чужой дом и немножко поучил одного парня хорошим манерам.
Алан сожалел, что не может высказать это шефу в глаза: наверняка лицо у Бартона было таким, какого Алан прежде не видел. Но ничего, по телефону тоже весело.
— Алан… Загляни, пожалуйста, в офис. Когда будешь в состоянии. Поговорить надо, — подчеркнуто спокойно, почти ласково сказал Бартон. — Только не делай глупостей, умоляю. Я… я придумаю что-нибудь, кретин ты эдакий.
— Хорошо, босс.
Наверное, уволит. Плохо дело, особенно ввиду того, что расставаться с квартирой сейчас совсем не хочется, но, если так нужно, значит, так нужно. Ничего, это не последнее агентство недвижимости в Чикаго. А Чикаго — не последний город в Штатах. Свобода… И с судом они что-нибудь придумают. Потому что они правы, потому что Ллойд — первоклассный адвокат, и вообще… Главное — быть вместе.
Алан блаженно улыбнулся. Он определенно сошел с ума. И ему это нравится.
В следующий раз мысль о собственном безумии посетила его, когда он вошел в «Чили-пиццу». Однако на этот раз она вовсе не рождала радости и легкости.
Иви нигде видно не было. У кассы стояла невысокая девушка, судя по всему мексиканка, и с каким-то остервенением пересчитывала деньги. За ее спиной стоял высокий худой блондин — наверное, тот самый Льюис. Посетителей было совсем немного, человек пять. Алан подошел к стойке:
— Добрый день, могу я поговорить с Иви Хант?
Блондин пронзил его испепеляющим взглядом. Алан попытался припомнить, откуда у того могут быть веские причины его ненавидеть. Никакой ценной мысли на ум не пришло.
Двое за стойкой молчали.
— Простите? — Алан нахмурился.
— Не
— Что-то случилось? — Алану не верилось, что с Иви и в самом деле могло произойти что-то дурное, но не задать этот вопрос было нельзя.
Мексиканка не поднимала глаз. Блондин, напротив, запрокинул голову. При том, что они так смотрел на Алана сверху вниз, это движение было почти вызывающим.
— Она ушла.
— Как?! Уволилась?
— Нет. Вышла подышать воздухом.
— Тогда могу я ее подождать? Я сделаю заказ, если нужно.
— Нет, не нужно, — с отвращением проговорил блондин. И замолчал.
— Послушайте, вы, наверное, Льюис? — Алан скользнул взглядом по его беджу. Так и есть.
— Ну.
— Я Алан Портман. Могу предположить, что если я о вас слышал, то и вы слышали обо мне.
— Ну.
— Так вот, Льюис, я не понимаю, откуда эта враждебность, я мчался сюда как псих, чтобы увидеть наконец свою девушку, а вместо этого попал в какую-то непонятную и двусмысленную ситуацию. В чем дело?
Алан чувствовал, что вот-вот выйдет из себя. Драться, естественно, он ни с кем не станет, но за сохранность стульев не ручается.
Льюис вышел из-за стойки и приблизился к Алану почти вплотную.
— Оставь девушку в покое, Алан, — сказал он, и было ясно, что это самое мягкое, самое доброе из всего, что Льюис хотел бы ему сказать.
— Позвольте… А на каком таком основании? — Алан скрестил руки на груди.
— На том, что она очень хорошая, красивая, разумная, честная! И достойна того, чтобы с ней обращались, как с принцессой, а не играли, как с бездушной куклой, которой все равно.
Алан замычал от бессильной ярости. Определенно, что-то происходит. Что-то плохое. Или уже произошло. А он, черт подери, до сих пор не в курсе!
— Что. Произошло.
— А ты не знаешь, совсем ничего не знаешь? — делано изумился Льюис.
— Послушай, Льюис, я с пятницы сидел в обезьяннике, меня выпустили под залог только сегодня утром, что я могу знать?
— Это твоя невеста внесла залог?
— А это имеет значение?
— Вероятно.
— Бывшая девушка. Но не суть…
— Хм. Забавно. Эта «бывшая девушка» только что была здесь. Вернула Иви ее вещи и сказала, что вы с ней начинаете с чистого листа и что будет нехорошо со стороны Иви вставлять палки в колеса. Кольцом вот похвалилась.
Льюис смотрел на Алана так, словно ждал, что он покраснеет и признает свою вину. Алан краснел, но от злости, и по скулам ходили желваки.
— Вот же дрянь… — прошипел он.
Все его теплое, спокойное отношение к Диане улетучилось, как сигаретный дымок, рассеянный ветром. Это же надо…