S-T-I-K-S: Гильгамеш. Том I
Шрифт:
— Позже отлежишься, надо дыру закрыть. Марк, помогай, будешь держать, — произнёс Горгон.
— Чего надо? — раздражённо проговорил Оскар, оттого что уже начал проваливаться в сон.
— Ложись головой к лазу, потом можешь засыпать.
Скрипя от болей в обмороженном теле, Оскар, ничего не спрашивая, развернулся головой к лазу, через который они проникли внутрь.
Положив фонарь так, чтобы удобно осветить стену, Горгон снял шапку с головы парня и, взяв его волосы, стал примеривать их к отверстию в стене.
— Что происходит? — превозмогая боль, вымолвил Оскар
—
— Твоей шевелюрой проход закроем. Лежи спокойно, не шевелись, чтобы я тебе полголовы случайно в камень не обратил.
Оскар ничего не ответил и как был, так и остался на месте.
Минут двадцать ждали, когда можно будет активировать дар, после чего Горгон и Марк приладили волосы к стене, и Бородач стал действовать. Вся шевелюра молодого человека окаменела. Тонкие нити каменных волос продолжали утолщаться, сливаясь между собой. Молекулы камня беспрепятственно проникали друг в друга, образуя крепчайшую массу. Когда Горгон перестал, то сел, чтобы отдышаться.
— Здоровенная вышла заплатка, надёжная. Только лотерейщик и мутанты выше сумеют проломить, но поди с аршином в плечах по узкому тоннелю доберись до неё!
Через минуту, взяв острый нож, он сноровисто отрезал волосы Оскара, уходящие в камень, схватил фонарь и пошёл куда-то во тьму.
Горгон поднялся на свои культи, после чего двинулся во мглу. Марк хотел было спросить его... Хотя нет, не хотел. Сейчас он сопротивлялся усталости и желал лишь отдохнуть, но держался, понимая, что надо понять, где они и как действовать дальше.
Спустя несколько секунд, Горгон, словно прожектором, подсветил своё лицо и торжественным шёпотом, будто стал театральным конферансье, объявил:
— Господа, встречайте единственный и неповторимый на ближайшие полсотни Приграничных кластеров, великий и прекрасный стаб-тройник, — после чего щёлкнул настенным переключателем, и лицо теряющего концентрацию Марка озарило уютным, ласковым светом.
Глава 19
Ina pusi illusu, ina temu ilutsu.
С грязным он разлучился, чистым он облачился.
— Эпос о Гильгамеше — Таблица VI
Пробудившись, мужчина не сразу вспомнил, где находится, а потому попытался резко принять сидячее положение. В ответ мышцы тела заныли, нехотя пробуждаясь от непривычной подвижности. Слегка кружилась голова, по капельничным трубкам, прикреплённым к его руке, мутно-жёлтый и зелёный растворы тянулись, медленно заполняя вены. Один из проводов, соединённых с капельницей, вёл к монитору, отслеживающему пульс, а другой — к сенсору, фиксирующему уровень кислорода в крови. Многочисленные трубочки с тонкими иглами были соединены с катетерами, вогнанными под кожу, и, кажется, фиксировали малейшее изменение в самочувствии пациента.
Он понял, что был накрыт больничным одеялом: лёгким и почти невесомым. От материи распространялся слабый запах дезинфицирующих средств, который смешивался с едким ароматом горьких
Прищурив глаза, Марк заметил, что кое-где на коже были заметны серьёзные обморожения — пятна с тёмно-синим оттенком, а также гематомы, синяки и порезы, которые только начинали заживать и ещё сильно выделялись на усталом обескровленном теле. Однако, несмотря на боль и слабость, в целом он чувствовал себя лучше.
Откинувшись назад, Марк понял, что силы покидают его. Организм требовал больше времени на восстановление. Он снова закрыл глаза, чувствуя, как сон блаженно уносит его в свою безмятежную тишь.
Марк пришёл в себя от манящего запаха, который, словно невидимая рука, обвил его и заставил открыть глаза. Аромат был изысканным и насыщенным: лёгкий, душистый, пряный, сбрызнутый оливковым маслом и чуть подгоревшим запахом трав. Нос щекотали острые нотки чеснока и смолистая сладость лука, поджаренного до золотистой карамельной корочки. В воздухе витал непередаваемый дух мексиканского супа-чили. Этот запах буквально заставлял слюнки течь, пробуждая аппетит, о котором Марк давно забыл.
Он попытался сесть на кровати, мышцы ещё немного побаливали, но желание утолить свой голод оказалось сильнее. Проморгав глаза, Марк принялся осматривать округу. Кровать, на которой он лежал, была до абсурда большой. С учётом эффективности, с которой талантливый архитектор организовал окружающее пространство, было странно видеть, что кровать достигала чуть ли не трёх метров в длину.
Медоборудование не издавало никаких сигналов, лишь перемигиваясь разноцветными лампочками, а потому не нарушало приятную тишину. Капельницу кто-то заменил. Новые пакеты с растворами продолжали медленно обогащать кровоток.
Стараясь не делать резких движений, Марк осмотрел свои конечности, обмотанные бинтами. На руках пальцы стали короче на полфаланги. Кончик носа тоже отсутствовал. Лёгкое покалывание в области обморожений и синяков говорило о том, что тело ещё не пришло в полную норму, но сильных болей не было. Всё чувствовалось немного отстранённо, как для человека, проснувшегося после полуденной дрёмы и не вполне владеющего своим телом.
Однако с каждым вдохом Марк всё сильнее ощущал, как возвращается к жизни.
Попробовав двинуть ступнями, он обнаружил, что не чувствует пальцев, однако ноги двигались, и это внушало надежду на полное восстановление в ближайшем будущем. Согнув ногу в колене, Марк попробовал нагрузить стопу. Боли не было, но чувствительность казалась гораздо выше. Словно после интенсивной обработки ступней в косметической клинике крупнозернистым абразивом. Очень интенсивной обработки.
Кое-как привыкнув к новым ощущениям, Марк спустил ноги на холодный посеребрённый пол. Казалось, все поверхности вокруг были облицованы разного рода антимикробными покрытиями. Куда ни глянь — углерод с серебром. Также нигде не было видно пыли и грязи, словно само пространство не терпело беспорядка, и вездесущая сорная взвесь не могла найти себе места в этой биоцидной гармонии.