С тобой мои мечты
Шрифт:
– Правильнее было бы сказать, его увезли, – заметил лорд Карлайл.
– Так его наконец отправили в Бедлам? – поинтересовался тот же голос.
– Представьте, нет, несмотря на мой искренний совет, – проворчал Уинчелси, яростно тряся стаканчик. – Но все равно его ждет пожизненное заключение. Говорят, он сегодня женится.
– Все ставки сделаны, – нараспев произнес крупье.
– Интересно, какому же простофиле пришло в голову отдать за него свою дочь? – удивленно воскликнул кто-то из игроков. – Он ведь, кажется, убил свою первую жену?
– Это всего лишь слухи, они ничем не доказаны, –
– Я с этим не согласен, – возразил Уинчелси. – Зная жестокий и необузданный нрав этого человека, я вполне допускаю, что он мог убить свою жену.
– Вы испытали на себе крутой нрав графа из-за флирта с его женой, – насмешливо заметил Карлайл, – а сейчас осыпаете его оскорблениями, потому что Эйтон – единственный, кому удалось победить вас на дуэли. Насколько я помню, вы лишь недавно перестали жаловаться на боль в плече от раны, которую он вам нанес. Если бы победа осталась за вами, вы не стали бы порочить имя лорда Эйтона.
– Вы хотите меня оскорбить? – с горячностью воскликнул Уинчелси.
– Вовсе нет, и вам не удастся уговорить меня встретиться с вами в парке на рассвете, друг мой. Давайте лучше продолжим игру, а Эйтон вместе со своей новой женой пусть отправляется к дьяволу.
В ответ послышались одобрительные возгласы игроков. Все еще сердито глядя на друга, Уинчелси неохотно вытряхнул кости на стол.
– Шесть, – объявил крупье, складывая кости обратно в стакан.
Карлайл самодовольно ухмыльнулся.
– Надеюсь, удача от вас не отвернулась.
– Не стоит принимать желаемое за действительное.
– Осталось только услышать, что за дверью стоит ваш портной и требует, чтобы с ним немедленно расплатились.
– Да вы сам дьявол, Карлайл, если вздумали пожелать мне такое страшное наказание.
Не обращая внимания на пикировку между друзьями, Хайд не сводил глаз с костей, вновь покатившихся по столу. Семь. Яростные проклятия Уинчелси не выразили и малой доли того, что почувствовал плантатор. Среди этих господ проигрыш в пять сотен гиней считался не слишком значительной потерей, но для Хайда он стал очередным звеном в длинной цепи неудач.
Вдруг плечи и грудь плантатора пронзила острая боль. Он затаил дыхание, дожидаясь, пока пройдет спазм. Хайд не хотел привлекать к себе внимания, зная, что судорога скоро, отпустит. Эти внезапные приступы в последнее время стали случаться все чаще. Эта невыносимая боль полностью лишала его сил. Плантатор тяжело навалился на стол.
Стаканчик для игры перешел к лорду Карлайлу. Желающие сделать ставку принялись оживленно переговариваться. Повернув голову, Хайд заметил в дверях своего поверенного и облегченно вздохнул. Извинившись, он поднялся из-за стола и стал пробираться к Платту в другой конец зала. Не говоря ни слова, стряпчий повел Хайда на выход, где его уже давно дожидался секретарь Гарри, беспокойно переминаясь с ноги на ногу.
Слуга подал Хайду шляпу, перчатки и трость, помог надеть плащ. Одеваясь, Джаспер пристально смотрел на своего секретаря. Боль в груди немного утихла, но воздуха по-прежнему не хватало. Хайд жестом приказал всей компании следовать за ним, направляясь в небольшую комнатку у входа. Было очевидно, что прошло
– Где она?
Платт плотно закрыл дверь, прежде чем выложить свои печальные новости.
– Гарри не удалось купить рабыню.
Хайда охватил гнев. Ярость клокотала так, что ему хотелось крушить все на своем пути. Секретарь испуганно съежился, прижатый к стене тростью Хайда.
– Тебе были даны подробные указания. Все, что от тебя требовалось, – продолжать торговаться, пока эта женщина не уступит.
– Я так и сделал, сэр. Но цена стала расти.
– Леди Уэнтуорт появилась на аукционе неожиданно, – заметил Платт с безопасного расстояния.
– Я не смог выиграть торги, сэр, но я заставил ее светлость выложить кругленькую сумму за эту негритянку. Это просто старая никчемная рухлядь, а не рабыня, сэр.
Вне себя от бешенства, Джаспер Хайд с силой ударил секретаря тростью по голове.
– Это ты никчемная рухлядь! Тебя следует вышвырнуть к черту прямо сейчас. Ты что же, ничего не понял? Тебе было приказано торговаться до последнего и купить эту рабыню. Какое тебе дело до цены?
Но она ушла за сто десять фунтов, хозяин, – выпалил Гарри, потирая голову одной рукой и пытаясь защититься другой. – А толпа была настроена против меня. Все подумали, что я специально задираю цену. Толпа была на стороне леди Уэнтуорт, сэр. Я высматривал вашу карету, сэр, но ни вас, ни мистера Платта не было видно. Я не был уверен, что вы захотите поддержать торг, если цена поднимется выше пятидесяти фунтов. И все же я держался как мог, даже удвоил цену, но…
Трость взметнулась снова и опустилась на незащищенный бок секретаря, заставив его скорчиться и завыть от боли.
– Еще не все потеряно, – взволнованно заговорил Платт. – Существуют другие пути вернуть эту рабыню.
Джаспер Хайд, тяжело дыша, опустился в кресло и обеими руками вцепился в трость, пытаясь справиться с новым приступом резкой боли.
– Нам повезло, что рабыню купила именно леди Уэнтуорт, – примирительным тоном заметил Платт. – Она должна вам целое состояние по векселям, а ей неоткуда взять деньги. Она пять раз поднимала цену за негритянку, и, вполне возможно, у нее не окажется средств оплатить покупку. Думаю, я смогу уладить это дело через кредиторов Домби или через поверенного леди Уэнтуорт. Думаю, что к концу этой недели рабыня поступит в ваше распоряжение.
Хайд замолчал, обдумывая слова Платта. Боль по-прежнему терзала его, но уже начала слабеть. Когда он наконец поднялся, секретарь трусливо вжался в стену. Плантатор повернулся к поверенному.
– Удостоверьтесь в этом, – приказал он Платту. – И поскорее, время не терпит.
Несколько камней, крошащийся обломок древесной коры, горсть сухих листьев, крошечный мешочек с прядью волос – это было все, что Охинуа удалось спрятать в рукавах своей рваной рубахи. Теперь она разложила эти сокровища на кирпичной плите под небольшим очагом. Старая африканка пролила на кирпич несколько капель воды и бросила маленький кусочек хлеба, совершая древний обряд жертвоприношения, предшествующий заклинанию. Ей было за что возблагодарить духов. Они благосклонно внимали ей, стоявшей на коленях перед самодельным алтарем.