С тобой мои мечты

Макголдрик Мэй

– Ты сказала, один мудрый человек?

– Да. Мой муж. Ужасно мудрый лорд Эйтон. Ты когда-нибудь слышал о нем?

– Ода!

Миллисент приникла к мужу и нежно обвела кончиком пальца контур его губ.

– Я не хочу, чтобы у нас с тобой были секреты друг от друга, Лайон. Не хочу, чтобы хоть что-нибудь оставалось недосказанным. Никаких недомолвок или непонимания, только искренность.

– Траскотт рассказал тебе об Эмме.

– И об отношениях с твоими братьями, – тихо ответила Миллисент. – Я очень многого не знала о тебе, Лайон. В моем прошлом тоже много такого, о чем ты даже не догадываешься. Побывав сегодня в деревне, я встретила множество несчастных людей, которых вышвырнули из домов. Многие семьи потеряли всякую надежду. И я подумала о нас с тобой, о той неожиданной возможности построить свое счастье, о том, как сильно я хочу, чтобы эта наша попытка оказалась успешной. – Лайон крепче прижал к себе Миллисент, и она спрятала

лицо у него на груди. – Оказавшись здесь, я поняла, что Эмма вовсе не то сверхъестественное создание, каким я ее себе раньше представляла. Теперь я вижу, что это была просто женщина из плоти и крови, наделенная теми же достоинствами и недостатками, что и все мы. Я вдруг почувствовала, что смогу выдержать все трудности пути и, возможно, даже сумею многое изменить. Одновременно я поняла, как важно для меня рассказать тебе все о себе и своем прошлом. – Миллисент нерешительно замолчала, но сильные руки Лайона, нежно сжавшие ее в объятиях, придали ей храбрости. – Мне было двадцать три, когда за неимением лучших брачных предложений меня отдали Уэнтуорту. Мой дядя, выполнявший обязанности опекуна, боялся, что я навсегда останусь старой девой, а это грозило лишними расходами. Мне не приходилось выбирать, кто станет моим мужем. – Миллисент тяжело вздохнула, набираясь решимости продолжить свой рассказ. – Наш брак с Уэнтуортом продолжался пять лет. Я до сих пор думаю, что только благодаря чуду мне удалось выдержать так долго. Для мужа я была всего лишь собственностью, такой же, как его земли, сахарные плантации, африканские рабочие, лошади и собаки, овцы и коровы. Уэнтуорт считал себя вправе оскорблять нас, унижать, наказывать, лепить из нас то, что ему хотелось. – Миллисент почувствовала, как тело Лайона болезненно напряглось. Его душил гнев. – В те годы, когда я оставалась в Мелбери-Холле, а не пыталась скрыться от Уэнтуорта в Лондоне, мне удалось подружиться со многими чернокожими рабочими, которых мой муж держал в качестве рабов. Тогда же мне посчастливилось свести дружбу с преподобным Тримблом, его женой и мистером Каннингемом, школьным учителем в Небуорт-Виллидже. Эти добрые люди при поддержке нашего соседа, лорда Станмора, пытались хоть как-то облегчить невыносимую жизнь рабов в Мелбери-Холле. – Миллисент высвободилась из объятий Лайона. Ком в горле мешал ей говорить. – Хотя Уэнтуорту нечего было опасаться, моя дружба с мистером Каннингемом приводила его в бешенство. Муж отказывался верить, что молодой учитель посещал Мелбери-Холл из чувства сострадания. Уэнтуорт думал, что мы любовники. Все было не так, хотя, думаю, мистер Каннингем в конце концов начал принимать жалость ко мне за любовь.

– Миллисент…

Мне нужно многое еще рассказать тебе. Уэнтуорт полагал, что он мой хозяин и имеет полное право обращаться со мной, как считает нужным. И даже когда я забеременела, муж любил повторять, что он вправе меня ударить шутя или задать хорошую трепку. Чаще всего он предпочитал задать трепку. Однажды он так жестоко меня избил, что я пролежала в постели долгие недели. Я потеряла ребенка. – Лайон попытался вновь привлечь Миллисент к себе, но она отстранилась. – Разреши мне закончить. Я должна рассказать тебе об этом все. – Она покачала головой, стараясь удержаться от слез. – Потеряв ребенка, я впала в тоску. Это продолжалось долгие месяцы. Я понимала, что не представляю больше никакой ценности для Уэнтуорта, что он непременно убьет меня. Это был всего лишь вопрос времени. Ведь, по сути, Уэнтуорт уже сделал это. – Миллисент подняла глаза и взглянула на мужа. Лицо Лайона было искажено гневом. – Семья первой жены Уэнтуорта владела огромными плантациями на Ямайке. Там сквайр сумел сколотить небольшое состояние, но как только он решил вернуться обратно в Англию, его жена умерла… таинственной смертью. Однажды в пьяном порыве откровения Уэнтуорт признался мне, что эта женщина потеряла для него всякую ценность. – Миллисент мягко положила руку на сжатые кулаки Лайона. – Однажды я случайно встретила в Небуорт-Виллидже старую школьную подругу, Ребекку. Она десять лет провела в североамериканских колониях. – Миллисент вспомнила те дни, когда они тайно встречались с Ребеккой в Гроув или в деревенской церкви. – Ребекка помогла мне понять, что нужно искать какой-то выход и разделаться с этим браком, иначе я окончу свои дни, как и первая жена Уэнтуорта. Мы даже всерьез обдумывали мой побег. Рассчитывали, что я смогу скрыться в Филадельфии или еще где-нибудь в колониях. Но случилось непредвиденное. Однажды Уэнтуорт впал в особую ярость, узнав о том, что лорд Станмор забрал одного африканского ребенка, жестоко избитого надсмотрщиком. Он как будто с цепи сорвался и стал неуправляемым.

– Ты вся дрожишь. – Лайон обнял жену за плечи и прижал к себе. Миллисент пришлось сделать над собой усилие, чтобы продолжить рассказ.

– Это случилось в июне. Мы спрятали Вайолет в Гроув, чтобы защитить ее от домогательств Уэнтуорта. Накануне

я послала Джоуну в деревню, чтобы он попросил мистера Каннингема прийти в Мелбери-Холл на рассвете и забрать Вайолет. Он выполнил мою просьбу. Но тут появились Уэнтуорт и его помощник, грубое животное по имени Миклби. Они были уверены, что это я собираюсь бежать со школьным учителем. Уэнтуорт застрелил мистера Каннингема.

Лайон нежно обнял Миллисент.

– А самого Уэнтуорта убил Станмор?

Это была официальная версия, но Миллисент хотела, чтобы Лайон знал правду.

– Убив Каннингема, Уэнтуорт пришел в ярость. Он хотел уничтожить всех, кто был привязан ко мне, прежде чем убьет меня. Он решил начать с Джоуны. – Миллисент взяла Лайона за руку и заглянула ему в глаза. – Никто об этом не знает, но это Мозес убил Уэнтуорта в то утро. Станмор появился как раз вовремя и спас жизнь Мозесу, иначе старику пришлось бы предстать перед судом по обвинению в убийстве белого человека. Станмор взял вину на себя еще и для того, чтобы уберечь меня от скандала. Я не знаю, что он сказал судье, но больше не последовало никаких вопросов.

– Не зря мне так понравился Станмор. Но что же случилось с помощником Уэнтуорта?

– Он как раз готовился убить Мозеса, когда Станмор сразил его своей шпагой.

– Кто еще знает об этом? – встревоженно спросил Лайон.

– Только несколько африканцев, которые были в Гроув в то утро – Еще Ребекка и Станмор. И, я думаю, Вайолет узнала об этом позже от одной из женщин, укрывавших ее в Гроув. – Миллисент сжала руку мужа. – Ты чем-то обеспокоен?

– Я боюсь за Мозеса. – Лайон сокрушенно покачал головой. – Если правда выплывет наружу и достигнет чужих ушей, за его жизнь нельзя будет дать и гроша.

– Но ведь никто никогда не узнает правды, – уверенно возразила Миллисент. – Если бы не храбрость Мозеса, Уэнтуорт в то утро лишил бы жизни множество людей, включая и меня. Старик спас мне жизнь. Никто не выдаст его.

На стенах людской мелькали тени. Гиббз уселся поближе к огню, зачарованно глядя на затухающие языки пламени. В доме было тихо, двери надежно заперты. Мозес, как обычно, нес свою службу, обходя кругом усадьбу. И все же могучий шотландец никак не мог отделаться от чувства тревоги. Прошлое напомнило о себе словно ноющая рана. На память Гиббзу пришли воспоминания детства.

Ему было всего лишь около пяти, но даже тогда он понял, что происходит что-то очень важное. Что-то, что навсегда изменит его мир. Они сидели в домике у огня с матерью и сестрой. Отец и старшие братья несколько недель назад ушли, чтобы присоединиться к армии Карла Эдуарда и выступить против Ганноверов. [8] Той ночью, услышав пронзительные крики женщин в долине, мальчик понял, что отец и братья никогда не вернутся назад.

Вот и сейчас Гиббз испытывал то же тревожное предчувствие беды.

8

Ганноверская династия в Англии (1714–1901), пришедшая на смену Стюартам.

Мэри Пейдж плавно скользнула в комнату словно ангел, охраняющий свой крошечный уголок рая. Теперь Гиббз мог сказать с уверенностью, что он нравится Мэри. И одна только мысль об этом заставляла его сердце трепетать от восторга.

– Посидите со мной, миссис Пейдж. Вы ведь целый день на ногах, так небось и не присели.

Мэри сняла нагар со свечи и выровняла горку тарелок на столе, прежде чем сесть рядом с Гиббзом.

– У вас такой обеспокоенный вид, будто вам тоже передалась моя тревога, мистер Гиббз, – сказала она, ласково заглядывая в лицо шотландцу.

Управляющий взял экономку за руку и нежно сжал ее пальцы.

– Расскажите, что вас тревожит, Мэри.

– Я не знаю, что происходит, но у меня плохое предчувствие. Даже не представляю, что бы это могло быть? Все в доме ощущают это. – Мэри обвела глазами пустой зал. – Вайолет сегодня вообще ничего не ела. Я видела, как она то и дело выглядывает в окно и смотрит на дорогу. Охинуа закрылась у себя в комнате. И всякий раз, как прохожу мимо, слышу, как она поет свои африканские песни. Вдобавок ко всему одна из служанок призналась, что видела Неда Кранча, прячущегося в тени деревьев. Он пристально разглядывал дом, а в руках сжимал топор.

– Это звучит не слишком правдоподобно, Мэри. Каменщик не только бросил свою работу здесь, в поместье, но и съехал с постоялого двора, забрав все свои вещи.

– И что же с ним случилось, как вы думаете?

– Может, он получил известие, что его жена родила ребенка. Единственное, чего я не могу понять, так это почему он не зашел забрать плату за ту работу, которую успел выполнить. Возможно, Кранч собирается вернуться. Тогда я не понимаю, отчего он исчез, не предупредив нас.

– Вот видите, мистер Гиббз! – Мэри бросила многозначительный взгляд на управляющего. – Все здесь ведут себя странно и необъяснимо.