С точки зрения кошки

Лебедева Мария

— Мил…

— Чего тебе, Комарова? Я тебя уже прокляла, — успокоила я Настюшу, продолжая ходить по классу.

— Мил, я знаю, кто это сделал, — затараторила Комарова, пристраиваясь к моим шагам и семеня неподалёку, только каблучки стучали — туп-туп-туп. — Это…

— Мне всё равно. И только попробуй сказать это Лесе. Всё, хватит. Скоро проклятие начнёт действовать. Беги же, скрывайся в лесах.

Сейчас я очень тактично намекнула, что не намерена продолжать разговор, но староста отказывалась это понимать.

— Почему не говорить?

— Потому

что ничего хорошего из этого не выйдет, — терпеливо, как ребёнку, объяснила я. — Вдруг она скажет этому человеку всё, что о нём думает, а он в ответ сделает ещё какую-нибудь гадость. И так до выпускного вечера. Отличные будут воспоминания о школе.

— Это Юля и Вика, — переминаясь с ноги на ногу, всё же сказала Комарова. — Я слышала, как они это обсуждали. Сперва они ей писали от имени какого-то парня, а потом сделали вот это.

Юля и Вика, значит. Скорее всего, они провели эту странную акцию просто от скуки. От скуки и от глупости. С Леськой они не ссорились, никаких причин её ненавидеть у них не было — кроме той подсознательной неприязни, возникающей у недалёких людей при виде кого-то, отличающегося от них. Обожающая всё яркое и необычное, Леська, конечно, выделялась…

Знаете, недалеко от моего дома находится сосновая роща, а в ней — санаторий. Гуляя по роще, я увидела такую сцену.

Мальчик подошёл к толпе играющих детей и предложил:

— Давайте играть в догонялки!

— Давай, — согласились ребятишки. — Только ты будешь нас догонять.

— Мы с сестрой будем вас догонять, — поправил мальчик.

— Ладно.

Тогда он подошёл к девочке в инвалидной коляске и со словами: «Ну, Яна, побежали!» — покатил коляску за разбежавшимися детьми. И те специально бежали медленно, чтобы Яна могла до них дотянуться, тронуть за плечо рукой и крикнуть: «Я тебя поймала!».

Представляете?

Я рассказала это не для того, чтобы вызвать слёзы умиления или пафосные мысли вроде «Ах, как нам далеко до этих малышей, давайте же учиться у них!».

Просто так вспомнила и просто так рассказала.

…А Настенька стоит неподалёку и смотрит на меня честными карими глазами, как у щенка лабрадора. Сейчас завиляет хвостиком.

— Хорошая девочка, получишь за ужином дополнительную кость, — пробормотала я.

Правая бровь Комаровой на полсантиметра возвысилась над левой. Эмоция «неоумение» ON.

Ровно через три секунды эмоция «недоумение» перешла в режим OFF, бровь опустилась.

— Ты странная, — заявила Комарова и ушла в класс.

Тоже мне, открыла Америку.

Глава 5

На следующий день Леська не пришла в школу. И на послеследующий — тоже.

В Интернет она не заходила.

Её мама сказала по телефону, что Леся не выходит из своей комнаты и никого не хочет видеть. Ко мне это не могло относиться, я же её лучшая подруга. Подождала ещё денёк и приехала.

— Заходи, — прозвучал

в домофоне голос, отдалённо напоминающий лесин, но напрочь лишённый каких-либо эмоций. Так говорят тяжелобольные или столетние старики. Или даже тяжелобольные столетние старики. Леся так не говорит.

Сегодня я впервые увидела её без косметики. Леська всегда красится. Даже в пятом классе, когда мы только познакомились, не было ни дня, когда она не приходила с накрашенными ресницами. Не помню, чтобы подруга была без макияжа и тогда, когда я оставалась у неё ночевать — не смывает она его, что ли?

Но сейчас на её лице не было даже ни капли тонального крема. Ни грамма туши на ресницах. Ни-че-го.

Я посмотрела на её руки. Розоватые полоски ногтей — обгрызенных ногтей! — хранили следы красного лака, почти совсем облезшего.

Значит, всё-таки переживает. Сильно переживает.

Прошли в её комнату. Одетая в какой-то спортивный костюм мышиного цвета, Леся казалась тенью на фоне салатовых стен.

— Ты бы приходила в школу, — неуверенно начала я. Что нужно говорить в таких ситуациях??? — Там сегодня… — Ну почему именно сегодня ничего не произошло?! Надо сменить тему. — А хочешь, пойдём в кино? Какой-то интересный фильм сейчас идёт. Не помню название, но точно что-то про вампиров. Пойдём?

— «Кровь и любовь в крови любви» там идет. Я тебя уже звала на него на прошлой неделе, а ты сказала, что ни за что не пойдешь на такой бред. Ты не любишь фильмы про вампиров, — бесцветным голосом отозвалась Леся, колупая ногтем ноготь.

— Ну что ты… Я люблю, просто… Просто я это скрывала, — совсем уж глупо соврала я.

— Не ври, не любишь.

— Ладно, не люблю, — сдалась я. — Лесь, я не знаю, что бы такое сказать или сделать, чтобы ты снова стала нормальной!

— Я ненормальная, — покачала головой она, а потом тихо прибавила, всхлипывая:

— И… и толстая. Жирная. Я вступила vkontakte в группу «Жирный». Потому что это про меня. Жирный, жирный… как поезд пассажирный…

— Совсем не жирная! — горячо заверила я.

Леся, конечно, носит одежду на пару размеров больше, чем я, но я бы ни за что не назвала её толстой. Впрочем, у меня бы язык не повернулся такое сказать, даже будь это правдой.

— Нет, смотри, — Леська оттянула кожу на животе и принялась уверять, что это жир.

— Гляди, у меня такой же жир, — оттянула я кожу у себя.

— Нет. И ключицы выступают сильно. Ты худая. И похожа на вампира. У тебя это просто кожа.

— И у тебя кожа! — говорю, игнорируя сомнительный комплимент.

Леся грустно покачала головой.

— Нет. Там, на листке, было написано: «жирная». Я и есть жирная. Жирная корова. Только… — Леся покосилась на свою грудь. — Только без вымени.

Эта фраза была произнесена таким замогильным голосом, что я не выдержала и засмеялась. Вслед за мной развеселилась и Леська.

— Значит, не толстая? — недоверчиво спросила она.