С точки зрения кошки
Шрифт:
— Нет!
— А я худеть начала. Диета и всё такое… Пойдём, выльем этот ужасный суп.
— Какой суп?
— Сельдереевый. От него худеют, так написано на одном форуме. Я сразу пять литров сварила.
Еле дотащив огромную, неизвестно откуда появившуюся у Леськи дома кастрюлю, мы вылили в унитаз отвратительное зелёное нечто, в котором болтались звёздочки морковки и какие-то палки.
— Ты это ела, — уточнила я. На еду было мало похоже.
— Нет, на себя намазывала! Разумеется, ела. Гадость та ещё. Зря вылили, ты б попробовала.
Жижа в унитазе подозрительно булькнула.
Я
— Чего это он?
— Кажется, даже сантехника давится моим супчиком, — хмыкнула Леся. — Давай откроем ресторан? Ты будешь готовить мясо, я — суп из сельдерея…
— Ага. Спецпредложение «Последний ужин».
Мы склонились над унитазом. В зелёной жиже отразились наши озадаченные лица.
— Он засорился, — подумав, сообщила Леська. Её аналитическим способностям можно позавидовать.
— Верно подмечено. А то я б голову ломала, — язвительно отозвалась я.
— О! Гляди, как мы отражаемся в супе, — сделала новое открытие Леська. — Сейчас сбегаю за фотиком. Это очень концептуально! На аватарку поставлю.
Гадкий супчик снова булькнул. Палки, плавающие на поверхности, закружились в лихой пляске. Да-а, аппетитно. Может, и правда сделать фото? И опубликовать его на форуме, где этот суп советуют.
— А что, если он сейчас побулькает, а потом устремится вверх подобно гейзеру? — предположила я.
— Возможно… Но у нас же есть вантуз! — воскликнула Леся, нырнула под ванну и извлекла эту странную конструкцию с деревянной ручкой и резиновой нашлёпкой на конце.
— И как им пользоваться?
— Не знаю. Я думала, ты знаешь. Надо погуглить. А, ладно! Попробуем так…
Леся воинственно взмахнула вантузом, погрузила его в суп и помешала по часовой стрелке.
— Я мешаю ва-а-арево, я мешаю зелье! — напевала она. — Я буду им травить Юлю и Вику.
Услышав эти имена, я оторопела.
— Так ты знаешь. Комарова сказала?
— Не, Стас.
— И… Что думаешь делать?
— Да ничего. Ты представь, мы с Эдвардом ведь каждый день общались. То есть каждый день то Юля, то Вика тратили на меня по несколько часов. С ума сойти, до какой степени им заняться нечем? Даже странно на таких обижаться. К тому же чего плохого, пропиарили меня на всю школу. Я вернусь знаменитостью. О, слушай, что-то суп не уходит.
— Дай я попробую. Надо не мешать, а надавливать. По крайней мере, в рекламе делали так.
Реклама врёт. Суп не исчезал, а только разбрызгивался.
— Ну и оставь его, я сейчас папе позвоню, — махнула рукой Леська. — Пойдём в кино. Помнится, кто-то звал меня на фильм о вампирах…
Если есть что-нибудь отвратительнее сельдереевого супа — так это тот фильм, на который мы пошли.
К тому же недалеко от нас сидел парень, уже его посмотревший и считавший своим долгом ежеминутно сообщать другу, что будет дальше:
— Вот сейчас этот ту рыжую укусит, а вон тот побежит за осиновым колом, но не добежит… — и так далее в том же духе.
Но и без его комментариев было понятно, как будет разворачиваться сюжет мистической мелодрамы «Кровь и любовь в крови любви».
Терпеть не могу, когда уже на десятой минуте понимаешь, чем всё закончится. Если
Иногда мне кажется, что все фильмы, которые я видела (за редкими исключениями), представляют собой либо перепетую историю Золушки, либо очередную вариацию повести, которой «нет печальнее на свете». Шарль Перро и Уильям Шекспир, заимствуя сюжеты для своих произведений, и подумать не могли, что станут началом цепочки глобального заимствования.
Сценарист очередного фильма о вампирах решил не изобретать велосипед. Он просто смешал шекспировский сюжет с историей Золушки и, для большего эффекта, перенёс действие в псевдосредневековый городок. (Псевдосредневековье — это когда все, от крестьянина до короля, одеты нормально, а главная героиня ходит в каком-то кожаном белье, но никого это не удивляет).
На экране лились реки крови, и бледные красавцы кусали не менее бледных красоток, отчего те становились ещё бледнее. Крови было много. Любви — тоже. В общем-то, название вполне себя оправдывало.
Уставившись огромными глазами в экран, Леська млела от восторга. Главное, что ей нравится. И что она не говорит больше о жире.
— Но ты не можешь меня любить, я же вампир, сын короля вампиров! — трагично заявил самый красивый и самый бледный — разумеется, главный герой, новый Ромео с шикарным готическим макияжем и запёкшейся кровью в уголках прекрасно очерченного рта (киношные вампиры постоянно размазывают кровь по губам, это придаёт им особо вампирский вид).
— Но я люблю тебя, хоть ты и сын короля вампиров! — возразила стройная девушка с чёрными как смоль волосами, Золушка и Джульетта в одном лице.
— Но твоя семья испокон веков истребляла таких, как я! Я же сын короля вампиров! — уже двадцатую минуту не унимался Ромео, в сто первый раз напоминая о своём королевском происхождении. Это чтобы мы не подумали, что он какой-нибудь старший конюх.
Пока герои произносили очередную фразу, начинающуюся с союза «но», я смотрела в одну точку и пыталась высчитать, сколько времени осталось до конца фильма.
А в это время коварный брат главной героини строил козни: заготовил уже дюжину серебряных пуль и пошёл в лес, чтобы срубить осинку да настрогать побольше колышков. Среди осин он неожиданно встретил потрясающую красавицу (псевдосредневековые леса просто кишат красавицами, особенно по ночам). И тут — сюрприз! — девушка оказалась оборотнем.
Подавляя желание зевнуть, я едва не вывихнула челюсть.
Догадываетесь, что было в конце фильма? Двойная свадьба. Главная героиня вышла за готичного красавца, а её злокозненный брат бросил свои антивампирские замашки и женился на девушке-оборотне. Мир, любовь, толерантность — и сотни лепестков чёрных роз, кружащихся над головами счастливых молодожёнов. Короче говоря, банальные розовые сопли — на этот раз, в красивом чёрном фантике.