С точки зрения Тролля
Шрифт:
Я был поражен ее бесчувственностью.
— Я хочу насладиться ими.
— Вероятнее всего, ты насладишься ими, приготовив из них пудинг. Готова поспорить, — не сдавалась Винни. — Я слышала истории о таких, как ты.
— Я и копны больше в золото не превращу, — настаивал я, сложив руки на груди, — если ты не согласишься.
Она махнула рукой:
— Хорошо, приходи к нам в гости, странное маленькое создание, какое мне дело, если ты закончишь свою работу? Королевская стража закует тебя в цепи, как только
Через много месяцев болтливые галки разнесли новости о свадебном пире, а потом до меня через них же дошли слухи, что у королевской четы родился ребенок.
— Девочка! — повторяли болтливые птицы, и мне слышалась радость в их щебетании.
Я был занят изобретением шелка, вдохновлял людей сажать шелковицу и собирать коконы шелкопрядов, к тому же я был увлечен созданием компаса, который должен был стать чудесным подспорьем для моряков и путешественников и мог спасти им жизнь. У меня не было времени на королеву Виннифред и ее короля.
Но пришел день, когда моя природа взяла свое. Я дарил человечеству полезные изобретения и давал ценные советы, но не мог утолить свой голод, свою потребность рвать и душить. Я жаждал съесть маленькую принцессу.
Одним словом, я был голоден.
«Голоден» — не описывает моего желания. Я умирал от голода. Я был голоден как волк. Ничто не удовлетворило бы меня, кроме пиршества, на котором главным блюдом должен был стать королевский младенец.
Я переместился в детскую комнату принцессы и, к своему удовольствию, увидел ее маленькое красное личико — она крепко спала на руках своей няньки.
Моя жажда получить принцессу Елизавету, как ее окрестили, была такой сильной, что я забылся и, пораженный, замер, не пытаясь спрятаться или поторопиться.
— Ах ты, мелкий прохвост! — раздался крик. — Чертов похититель младенцев!
Кричала королева Виннифред, глаза у нее сверкали от желания защитить и ярости; именно ее слова стали последней каплей. Я не черт — ни по повадкам, ни по природе.
Но мне очень хотелось попробовать эту сладость.
— Если завтра в этот же час ты не назовешь мое имя, — проговорил я с высокоэльфийским выговором, — я заберу этого ребенка, чтобы предложить ему мир милосердия и чудес.
— Эй, братец, — возразила она. — Королевские мудрецы по приказу моего мужа помогут мне узнать твое имя. А теперь уходи, или я позову королевскую стражу, и они разорвут тебя на клочки.
Я вернулся в свой лесной дом, открыл сундук с сокровищами и сдул пыль с поваренных книг.
Я решил, что солянка была бы недостаточно роскошна. Я зажарю маленькую принцессу, поливая ее маслом и горчицей, посыплю ее розмарином, приправлю зубчиками чеснока. Я становился все голоднее и голоднее в ожидании грядущего пиршества.
В конце концов я решил,
Я заметил, что галки закружились над деревьями, и отложил поваренную книгу.
— Ну, — театрально зашептал я, — королева Виннифред никогда и не догадается, что мое имя…
Я замолчал, придумывая прозвище, которым бы никогда не назвался ни один эльф.
— Королева никогда не догадается, что мое настоящее имя такое длинное и звучное — Румпелстилтскин!
Галки, вы шумные, красивые птицы.
Я вижу, как вы расправляете крылья, как быстро направляетесь обратно к замку, и я знаю, что вы уносите с собой тайну моего выдуманного имени. Я могу различить его в вашем клекоте, разносящемся по вечернему воздуху: Румпелстилтскин, Румпелстилтскин.
Королева Виннифред воскликнула: «Румпелстилтскин», как только увидела меня во дворце следующим утром.
Она остановилась и ткнула в меня пальцем. Она смеялась, она насмехалась надо мной!
Я тихо рассмеялся:
— Моя дорогая королева Винни. Галки обманули тебя, как я и планировал. Мое имя не такое дурацкое, и теперь, если вы позволите, я заберу маленькую Елизавету.
Я выхватил запеленатую принцессу из нянькиных рук и проглотил ее.
Я засунул ее в рот целиком, сначала голову — почти не жуя. Я проглотил ее в один присест. И я захохотал. Я праздновал свою победу и быстро закончившееся пиршество. Сначала я кружился от радости, а потом от поднимавшегося ужаса. До меня доходило, что что-то не так с моим, так быстро проглоченным, ужином.
Меня затошнило.
Меня начало покачивать, я упал и задергался, меня, простите, вырвало.
В агонии я вспоминал минуты, предшествующие катастрофе, произошедшей по вине моего хорошего аппетита.
Чарльз Мудрый получил свое прозвище не за то, что был занудой. Он подготовил запасной план, опасаясь, что галки, пусть и честные, могут принести неверную информацию. Он приготовил куклу из воска и мела, замешанных на эльфийском яде и паучьей крови, и приказал фрейлинам королевы загримировать куклу, чтобы она походила на спящего младенца.
Я лежал на гладком каменном полу королевского дворца и — в самом прямом смысле этого слова — умирал.
Ко мне наклонился внимательный рыжебородый король и подхватил меня за ноги.
Он тряс меня и бил, пока мой ужин не вылетел из меня, почти такой же, каким я его увидел перед тем, как проглотить.
— В клетку его, — приказал подбежавшим слугам предусмотрительный король. — Но не навредите ему, как бы там его ни звали.
Кнопка? Ее тоже придумал я.