С утра и до вечера
Шрифт:
за один краткий миг, равный секунде. Птицы же, особенно
хищные, четко различают за то же малое время 150 кадров.
Если бы мы смотрели фильм глазами сокола, то видели
бы на экране ряд сменяющих друг друга неподвижных
картинок. А если пойдете в кино в компании с кошкой или
собакой, то знайте, что большого удовольствия от фильма они
не получат, так как весь динамизм его действия не будет ими
замечен, они просмотрят кино, словно быстро
альбом с фотографиями. Потому что глаза кошки и собаки
тоже способны различать 40—50 мельканий в секунду — вдвое
больше, чем требуется, чтобы фигуры на экране задвигались.
Причины столь дивного умения скрыты на дне глаза.
Там, на сетчатке, есть место, у птиц их даже два-три, где
скучено больше всего чувствующих свет зрительных клеток.
Его называют желтым пятном. У человека, кошки и
ящерицы центр желтого пятна углублен крошечной полусферой.
У хищных птиц эта ямка похожа на крутой кратер или даже
щель. Лучи света, упав в нее, быстро преломляются, как в
стекле на месте дефекта. Но -от «дефекта» получается
эффект, и очень значительный: <5удто, перемещаясь по
сетчатке, образ летящей добычи сразу рванулся вперед. Этот
скачок скорости тут же регистрируется мозгом хищника, и
поэтому он сразу замечает любую «точку», если даже она
движется не быстро: ведь «дефект» ее образ на сетчатке
здорово подстегнул и тот резво проскочил по желтому пятну.
У животных более или менее открытых пространств,
которым по возможности надо смотреть сразу в четыре
стороны (у лошадей, антилоп, оленей, чаек, уток), желтые пятна
лежат на дне глаза полосами. Как бы лошадь, олень, коза
или антилопа ни поворачивали голову, зрачки в их глазах—*
горизонтальные щели—всегда горизонтальны, и поэтому
линия обозреваемого горизонта, преломляясь в хрусталике,
широкой панорамой проецируется ка весьма чувствительные
к свету полосы сетчатки. Значит, для этих животных
зримый мир — нечто вроде широкоэкранного кино. У нас оно
узкоэкранное. Это значит также, что их глаза несут
круговую вахту, даже когда олени, козы и лошади едят траву,
опустив голову вниз.
Много и других оптических хитростей есть в глазах, у
каждого свои — сообразно образу жизни и роду
деятельности. У птиц, например, есть устройство, помогающее лучше
разглядеть светлую точку на светлом небосводе, у
ныряющих зверей и птиц и у жуков-вертячек — водяные «очки», у
мух, пчел — индикаторы путевой скорости, о которых
десятилетиями мечтали авиаконструкторы и только сейчас
изготовили
дальномеры. Глаза хамелеона могут вращаться независимо друг от
друга в разные стороны. Поэтому хамелеон видит муху, в
которую прицелился, под разными углами. Когда
изображения каждого глаза наложатся одно на другое и сольются,
как в дальномере фотоаппарата, хамелеон точно определяет
расстояние до цели и метко стреляет своим языком.
Есть и зеркала в глазах. Многократно отражая свет, они
снова и снова посылают его на сетчатку. Поэтому
зеркальные глаза «светятся» по ночам. Лучи, отражаясь от зеркала,
пробиваются через зрачок снова наружу с такой оптической
силой, что кажется, будто глаза горят: у медведя —
оранжевым, у енота — желтым, у кошки, лисы, волка и некоторых
тропических лягушек — зеленым, а у аллигаторов — руби*
новым огнем.
Наши глаза — очень жаль! — огнем не горят. Но менять
их, пожалуй, не стоит. Глаз человеческий лучше всякого
другого. Уступает он, кроме совы, разве только глазам
гориллы. Ведь мы отлично видим и днем и ночью (а орел и
сокол ночью полуслепы) дальние и близкие предметы, мир для
нас — стереоскопическое кино: мы обозреваем объемно и до
мельчайших деталей. «Кино» это еще и цветное! А для
многих наших братьев по крови — млекопитающих зверей — вся
природа лишь театр теней, сплошь черно-серо-белая.
Бесполезно дразнить быка красной тряпкой: для него что
красное, что серое, что черное — все равно. Смелые
матадоры прославились бы, наверное, еще больше, если бы высту-
пали не с красной, а с белой мулетой: бык ее лучше видит
и, наверное, быстрее «дразнится». Такой совет дают им
некоторые биологи. Но я в этом сомневаюсь: белая мулета для
быка ярче красной крови, вид которой его раздражает.
Поэтому, хотя красок он, может быть, и не видит, оттенки,
пусть и серые, красной мулеты больше напоминают быку
кровь.
Свиньи, овцы, лошади, собаки, как показали некоторые
опыты, о красках понятия тоже, по-видимому, не имеют.
Они для них — лишь разные оттенки серого. Лошадь
красный цвет путает с черным, но розовый отличает от серого.
Из млекопитающих только человек и обезьяны — но не
полуобезьяны, для которых все вокруг серо! —
наслаждаются созерцанием разноцветной планеты.
За что природа, раздавая глаза, так обидела зверей,
пощадив обезьян и человека, не ясно. Недоумение не чисто