С видом на жизнь. Дилогия
Шрифт:
"Вета, так ли тебе это нужно? Пусть он умрет, и ты станешь свободной от своих клятв!"
Я задумалась. И ведь, действительно так! Но почему же мне так горько от одной мысли, что его не станет? Он ведь мой враг!
"Я не могу его бросить"…
"Ты, девочка, его любишь!"
"Неправда! Я не могу любить того, кто держит меня в плену! Не могу любить убийцу моих друзей".
Степь рассмеялась, а потом дала ответ на мои вопросы:
"Змея шипохвостка, ее яд смертелен. Противоядие есть, но оно может лишь задержать отмирание тканей. А помочь
Я соскочила с пола так стремительно, что даймоны схватились за оружие.
— Его укусила шипохвостка, вводите противоядие. Я сейчас…
Я выскочила из палатки, сориентировалась, увидела валун, подошла к нему и, порывшись вокруг камня нашла неприметную стелящуюся травку с маленькими белыми цветочками.
Я растерла ее в выпрошенной у лекаря ступке, и, вооружившись куском материи, сделала повязку на ноге Астелиата. Потом приподняла его голову и маленькой ложечкой постаралась скормить ему чуть — чуть получившейся кашицы.
Лекарь с подозрением наблюдал за моими действиями, потом отвел меня в сторону от постели и спросил:
— Ты знаешь, что противоядие практически бесполезно?
Я кивнула.
— А это поможет? — он указал на растертую в ступке траву.
— Должно.
Он с изумлением посмотрел на меня, потом кивнул и, устроившись у постели Астелиата, начал наблюдать.
Я еще чуть постояла в палатке, потом направилась к себе, дав указание лекарю каждые несколько часов скармливать Астелиату по ложечке целебной кашицы. Вот теперь можно и отдохнуть.
Насколько я поняла, даймонам отдых был совершенно ни к чему. Они могли обходиться без сна сутками, при этом ничуть не страдая от усталости. Ускоренной была и их регенерация. Я еще не выспалась, а Астелиат уже успел оправиться от отравления змеиным ядом. Он сидел в моей палатке и терпеливо дожился моего пробуждения.
— Привет, милая! Просыпайся уже! — он подсел поближе и пристально вгляделся в мое заспанное лицо.
— А тебе не кажется, что это несколько неприлично, врываться в комнату к даме, когда она еще в постели?
— Но эта дама — моя невеста, — он наклонился, отвел с моего лица сбившийся локон. Его губы приблизились к моим, затем, не дотрагиваясь до них, сместились к щеке, оставляя горячий след дыхания. — Ты пахнешь жасмином, свободой и степью.
Он отстранился, я с облегчением вздохнула, что не укрылось от его слуха. Астелиат улыбнулся.
— Зачем ты это сделала?
— Что? — не поняла я.
— Спасла меня? — он отвернулся, потом поднялся с кровати, отошел к стенке палатки и уставился в нее, разглядывая брезент.
— А что, не надо было? — я начала язвить. Мало того, что врывается в мою палатку, так еще и обвиняет в том, что я спасла его шкурку.
— Когда я предлагал тебе дать мне клятву, я был уверен, что ты вонзишь мне кинжал в любой момент,
— Это был такой тонко просчитанный способ самоубийства?
— Все шутишь…
— Да уж какие тут шутки… Ты, пожалуйста, не поворачивайся, так вот и стой, я переоденусь, а то мне неприятно лежать тут, когда ты мне нотации читаешь.
Он было дернулся обернуться.
— Я же попросила… Не бойся, у меня нет кинжала.
Он хмыкнул, но поворачиваться не стал. Я подскочила с постели настолько быстро, насколько позволил мой живот, натянула широкое и удобное платье. Достала расческу и стала приводить в порядок волосы.
— Итак, — спросил он, — почему? Тебе ведь стоило просто ничего не делать. И никто бы тебя ни в чем не обвинил — сам виноват.
— Не знаю, — ответила я. — Приступ милосердия!
Я прошла по палатке, сложила в мешок свои вещи и приготовилась выйти наружу.
Он развернулся, ухватил меня за руку и осторожно прижал к себе. Так мы и застыли: он просто смотрел мне в глаза, поглаживая по спине, а я была не в силах отвернуться и уйти.
— Скажи мне, Вета, а откуда ты узнала, какая это была змея, и как меня нужно было лечить?
Я вздрогнула. Какое-то очарование момента прошло. Я отстранилась от него и вышла на воздух. Астелиат молча последовал за мной. Очень скоро мы вскочили на ригаров и продолжили свой путь.
Этот переход также не прошел без осложнений. Прямо на пути колонны вдруг возникли орки: мужчина и женщина. Они пропустили даймонов и упали на колени передо мной и Астелиатом. Сначала и я, и он подумали, что такие почести они оказывают ему. Даймон даже наклонил ухмыляющуюся морду в коротком поклоне, как вдруг женщина заголосила:
— Хозяйка! Привествуем тебя и взываем о помощи.
Я замерла, потом с трудом слезла с ригара, и подошла к оркам.
— Хозяйка! Помоги! — продолжала женщина сквозь слезы. — Овцы разбежались и наши сыновья пошли их искать. Они маленькие совсем, вот и заблудились. Уже несколько часов ищем. Боюсь даже думать, что вдруг они… вдруг они…
Женщина вновь разрыдалась. Я закрыла глаза и сосредоточилась. Так, мальцы, где вы? Степь откликнулась. Мальчишки были совсем недалеко в том направлении, откуда пришли орки. Видимо, мать с отцом прошли мимо спрятавшихся детей. Я улыбнулась, успокоила женщину:
— Они живы, ваши детки! И совсем недалеко. Они, наверное, забились в какой-нибудь овраг, и вы прошли мимо них. Возвращайтесь, и вы найдете их. Я прослежу.
Женщина, услышав это, кинулась целовать мне ноги, мужчина сдержано кивнул. Я вновь забралась на ригара, и мы молча двинулись дальше.
— Ты не хочешь мне что-нибудь рассказать? — спросил Астелиат после десятиминутного молчания.
— Что именно? — я искоса на него взглянула, совершенно не понимая, как мне оправдываться.
— Ты знаешь, я слышал, что у степи есть Хозяйка. И даже долгое время пытался выяснить, где именно она находится. Но мне сказали, что Хозяйка пропала сразу после начала нашей военной кампании…