С вождями и без них

Шахназаров Георгий Хосроевич

В американском городе Провиденс, столице маленького штата Род-Айленд, мы с американскими советологами провели конференцию, посвященную 100-летию Хрущева. Главным ее организатором стал сын бывшего генсека Сергей Никитович. А с нами вместе летели в Штаты и обратно дочь Рада, внук Никита и другие члены хрущевского клана. Во Франкфурте, где пришлось шесть часов ждать пересадки, Хрущевых пригласили в салон для особо важных персон, предоставив возможность наслаждаться выпивкой и широким ассортиментом съестного за счет "Люфтганзы". Там все-таки чтут незаурядных политиков, в том числе и тех, кто грозил показать Западу "кузькину мать".

Запомнилось участие в конгрессе, организованном Афинским технологическим университетом. Всякое посещение Эллады -

пиршество для духа. Мне посчастливилось не однажды побывать в этой колыбели цивилизации, и каждый раз я заново открывал для себя Парфенон, парящий над огромным современным мегаполисом, раскинувшийся у его подножия рынок золота и памятной посуды с ликами древних богов и героев, веселую и странным образом неутомительную суету центра. Но в этот раз было и нечто особенное - впервые в жизни я столкнулся с настоящим богатством. Конечно, не могу сказать, что мне оно было вовсе не знакомо. Приходилось во время официальных поездок бывать на приемах в королевских и президентских дворцах, останавливаться в люксах шикарных гостиниц и быть представленным всякого рода знатным особам. Не говорю уж о том, что у себя в Москве не просто лицезрел великолепные кремлевские палаты, но занимал кабинет в одном из дворцовых зданий, окна которого выходили прямо на центральную площадь с царь-пушкой и царь-колоколом.

Но все это историческое или государственное богатство, не частное, не семейное. В Афинах же выпала возможность увидеть, как живут дико богатые люди. Мультимиллионер Лацис пригласил Горбачева и сопровождающих его лиц прокатиться на своей яхте. В нашем понимании слово "яхта" ассоциируется с небольшим суденышком. Прибыв в порт, мы поднялись на борт белоснежного красавца-теплохода, не слишком уступавшего по размерам тем, что курсируют у нас в Черном море. Нас повели по анфиладе салонов, каждый из которых был оформлен в оригинальном стиле и представлял в полном смысле шедевр дизайнерского искусства. Детали отделки, от инкрустированной драгоценными каменьями мебели и люстр "Мария Терезия" до дорогих гобеленов и даже подлинников великих мастеров, свидетельствовали, что мы находимся во владениях современного Крёза. Сам он, выступив в роли гида, с гордостью сообщил, что его яхта по роскоши занимает второе место в мире после судна короля Саудовской Аравии, а королева Великобритании, прослышав об этом чуде, изъявила желание купить ее. Однако судовладелец не пошел навстречу капризу ее величества.

Невысокого роста, с правильными грубоватыми чертами лица, коренастый, на редкость подвижный для своего почти 80-летнего возраста, Лацис был одет в обычный гражданский костюм, на голове у него была белая капитанская фуражка. Говорили, он с ней неразлучен - очевидно, чтобы подчеркнуть принадлежность к морской профессии и трудовой характер накопленного богатства. Он охотно рассказал, что начинал капитаном на небольшом судне каботажного плавания и никогда не выбрался бы из бедности, не приди в голову ему и нескольким его товарищам идея взяться за нефтеперевозки. Присмотревшись к конъюнктуре рынка, они сообразили, что грядет время гигантских танкеров, и тем, кто станет пионером, светят огромные барыши. Продали или заложили все, что у них было, скинулись, взяли кредит, построили один такой танкер, подрядились на нефтеперевозку и отправились в плавание, как он сказал, дрожа от страха: случись что-нибудь с их первенцем, попали бы в безвылазную кабалу на всю оставшуюся жизнь. К счастью, обошлось. За первым судном последовали другие. И вот теперь Лацис - владелец одной из самых крупных компаний со многими тысячами моряков, портовых работников и другого персонала.

Михаил Сергеевич заметил, что, должно быть, нелегко управлять таким предприятием. Наш хозяин согласился с некоторым уточнением.

– Всякое было, - сказал он, - особенно поначалу. Пришлось отваживать всевозможных рэкетиров, повозиться с профсоюзами. Но теперь у меня очень надежный, крепко сколоченный коллектив, в котором поддерживается железная дисциплина. Я забочусь о своих

людях, и они отвечают на это добросовестным выполнением своих заданий. Если у кого-то в семье несчастье, скажем, нужно сделать дорогостоящую операцию, компания поможет. То же самое, когда нужно пристроить детей в университет. Но кто нечестен со мной или работает спустя рукава, немедленно увольняется.

Кто-то из нас заметил, что это можно назвать патернализмом. Лацис кивнул: "Да, я им как отец". Разумеется, у нас не было возможности проверить, насколько считают себя "детьми" те, кто на него трудится. Но на другой день нам наглядно продемонстрировали разницу между западными и отечественными богачами. Нас пригласили на концерт и собеседование в роскошном дворце культуры, построенном Лацисом и подаренном городской управе. Причем это не единственный его дар. Равно как не он один, но и другие супербогачи занимаются щедрой благотворительностью. Она в какой-то мере воплощает обращенное к богатым требование "делиться" и, конечно, смягчает остроту классовой неприязни.

Доброе дело, очищая совесть богатым самаритянам, не мешает им жить в свое удовольствие. Вечером мы были приглашены на ужин в расположенное в центральной части Афин поместье Лациса. Красивый дом окружен роскошным парком, где то и дело натыкаешься на подсвеченные статуи, искусственные пруды с мостками над ними, оригинально сконструированные часовни и прочие чудеса. Но вот мы усаживаемся за большой стол вместе с семьей хозяина. Симпатичные и общительные люди. Сын не пожелал принять на себя управление компанией; выпускник одного из американских университетов, он защитил докторскую диссертацию и намерен заниматься социологией. Взялся помогать Лацису в делах зять, красивый и, как говорят, весьма популярный в Греции киноартист. Напитки и блюда за ужином подавались, разумеется, самые изысканные, но, как говорится, ничего сверхъестественного. Что стало действительно сюрпризом, никогда не виданным, так это приборы - тарелки, ножи, вилки, ложки из чистого золота.

Принимали Горбачева в Греции по высшему разряду. С ним встретился престарелый президент Караманлис. На другой день мы всей гурьбой ввалились в дом Андреаса Папандреу. Они с Горбачевым пришлись друг другу по душе. Состоялась долгая беседа, во время которой наш хозяин обнаружил живость ума, глубину и точность суждений о том, что происходит и у него на родине, и у нас в стране.

Не менее интересным был следующий день. С утра, позавтракав, я вышел на длинную галерею, окружавшую весь этаж гостиницы, на котором мы были размещены. Стояла ясная солнечная погода, во всей красе смотрелся Парфенон. Я вернулся к себе за фотоаппаратом, сделал несколько снимков, а тут как раз на галерею вышли из своего люкса Михаил Сергеевич с Раисой Максимовной. Я их сфотографировал, затем Раиса Максимовна "щелкнула" меня с шефом.

К слову, никогда не занимался всерьез фотографией. Начал поневоле, когда японцы подарили фотоаппарат. Меня всегда отвращала от этого занятия леность. В годы моей молодости фотография была довольно изнурительным занятием. Надо было возиться с проявителями и закрепителем, иметь специальное помещение, терпеливо сидеть в темноте, подсвеченной красной лампочкой, в ожидании, пока на пленке появится изображение. А тут никаких хлопот. Нет нужды даже учиться наведению, все за тебя сделает автоматика. Нажал кнопку, поснимал, извлек пленку, отдал в мастерскую - получай карточки и считай себя приличным фотографом.

Конечно, я не мог тягаться с профессионалами, которые, как "папарацци", не давали проходу Горбачеву и после того, как он стал частным лицом. Зато у меня была возможность снимать его иногда в неформальной обстановке. И в моей коллекции скопилось немало интересных, редких снимков. Не только снимков, но и пленок, снятых видеокамерой. Там, в частности, запечатлены некоторые эпизоды работы над документами в Ново-Огарево. Записал я свои беседы с Ярузельским и Фиделем Кастро. Качество невысокое, любительское, но мне эти образы недавнего прошлого дороги.