С высоты птичьего полета
Шрифт:
Через несколько дней она отправится на год в Ирландию для совершенствования языка. Там будет тихо, там сельские дороги, немногословные люди – и это привлекает её. Нет, нет, сама она не тихоня. Вокруг Клермон-Феррана потухшие вулканы. Характер Софи им под стать. Преподавательница русского языка нередко упрекала её за поведение на уроке:
– Софи, вы неугомонны, как вулкан.
Она потешно встряхивает головой и повторяет: «Извините», и делает это непосредственно и мило. Приятно взглянуть между делом на красивую молоденькую девушку «славянского склада», чудом занесенную в КИС, в круг озабоченных зрелых людей. О чём с ней можно говорить? Она приехала попрактиковаться и подработать. Её работа сейчас – перевод документов на русский язык. По телевидению и в кинотеатрах редки фильмы на русском языке. Она посмотрела «Москва слезам не верит» и «Родня», которые ей понравились.
Когда ей говорят комплименты, она
– Не верю, если много говорят.
– А разве о том, что ты красива, тебе никто не говорил?
– Не говорил? – Она повторяет с потешной интонацией. – Не говорил?
Нет, говорил. Мама говорит.
На автобусе в средневековье
В субботу мы тоже работали, но кончили раньше. Ещё светило солнце, когда мы попросили нас выпустить не доезжая до гостиницы, в центре города, и разошлись «по интересам». Мы с Владленом, желая пофотографировать, забрели на красную площадь Сен-Жорж. Огромная вывеска «Радио Монте-Карло» над одним из домов толкала на фото-мистификации. И вдруг нас кто-то окликнул. Софи, одетая словно для пляжа, в блузку и шорты, имеет исключительно авантажный вид. Она не одна, а вместе с другой переводчицей.
– Не хотите ли немножко… – начинает она, тогда как мы отвечаем хором: Нет, нет, не хотим.
До сих пор любопытно, что же предлагала она. Нужно как-то объяснить, не скажешь же, что мы абсолютно заинструктированы.
– Нам жаль вашего времени.
– А не хотите?
– Нет, – отвечаем мы. Хотя, конечно, нам очень хотелось побродить по городу с говорящими по-русски французскими девушками. И навсегда останется загадкой, что же предлагали они? Мне стыдно вспомнить теперь, как мы торопливо ушли, и чтобы не встретиться, спустились вниз, в торговые ряды. А позже снова увидели их, и пошли совсем в другую сторону. Не знаю, видели ли они нас, но до сих пор сохраняется ощущение чего-то постыдного.
В воскресенье утром мы появились у собора Сен-Сернен со стороны, изображенной на старинной гравюре. На ее переднем плане был нарисован кусочек рынка, овощи, огромные глиняные кувшины то ли для вина, то ли для масла, и торговцы и покупатели в средневековом платье. И теперь здесь готовились к рынку, скорее к барахолке, и выездной ярмарке. Владельцы уже убрали автомашины с околособорного кольца, а те, что не убрали, поднимались специальными кранами и транспортировались куда-то. Присоборная площадь готовилась: то там, то здесь сооружался сборный крытый лоток, а иногда и открытые, напоминающие свадебный стол, заполняемый товаром. Интересно было ходить среди кричащих или тихих продавцов, а разгорающееся утро расцвечивало собор и толпу, текущую по околособорному кругу. В торговых целях использовалась и решетка собора, на нее вывешивались ковры, одежда, призывы вроде: несите все с чердаков и чуланов, и тут на разложенных ковриках раскладывалась дряхлая старина, а рядом на открытом лотке торговали орденами. Они лежали под стеклом рядами, и этикетки объясняли их принадлежность и достоинство.
Весело и любопытно ходить вместе со всеми по кругу, любоваться покупателями и торгующими, останавливаться у аккуратных книжных лотков или груды книг, из которой за гроши можно выбрать те, что вышли из моды. Тут же соблазнительно торгуют всевозможным съестным, шипящим, кипящим, источающим удивительные запахи. И время течёт здесь по особым законам, но нужно спешить, мы приглашены на далекую экскурсию.
Собираемся под часами Капитоля. В назначенное время мы уже сидим в огромном экскурсионном автобусе, с нами Кристиан Тор – экскурсовод Музея изобразительных искусств. Делаем круг по площади и выезжаем на местные «большие» бульвары. Они охватывают город кольцом, так как здесь был когда-то крепостной вал. Едем вдоль канала. Южный канал строился при Луи XIV и стал путеводной артерией, по которой корабли из Средиземного моря попадали кратчайшей дорогой в Атлантический океан. По плану Поля Рике – инженера и автора проекта 20 тысяч строителей соорудили канал. Он и сейчас действующий, только теперь его называют каналом удовольствия, так как на нём теперь чаще проводят отпуск, отправляясь на лодках от Средиземноморья до Атлантики.
К окраинам город молодеет. Здесь идет современное строительство. В Тулузе сейчас проживает 400 тысяч жителей, и здесь строятся многоэтажные дома. Из города движемся старой римской дорогой. По сторонам платаны, средиземноморские сосны.
«Это самая старая дорога Франции, – объясняет гид, – по ней ездили торговцы, служители церкви и военные. Это знаменитая дорога средневековья».
С IX по XII века Тулуза была независимым городом. Управлял городом граф Тулуз. Он приглашал в город торговцев, деятелей искусств. XVXVI века – золотое время Тулузы, во времена Ренессанса город сделал, как мы бы сказали, «бизнес» на пастельных красках. Мы
Торговля пастелью обогатила город. Разбогатевшим его отцам хватило ума вложить деньги в соборы и церкви и тем донести их до потомков. С 1544 по 1662 года строился и Новый мост. Будущее Тулузы тоже связывают с достижениями технологии. Пригороды города – место размещения многих современных производств и исследовательских центров в области авиации и космической техники, электроники, автоматики, биологии и медицины.
Итак, мы едем по земле древней Окситании. Неширокое, хорошо спрофилированное шоссе обсажено наклоненными в одну сторону платанами, видно, это итог воздействия постоянно дующих ветров. По сторонам подступают к дороге поля. Они в разной стадии. Местами – дразняще голая рыжеватая земля, то – жесткая топорщащаяся стерня, то удивительно равновысокие кукурузные заросли, огромные поля подсолнухов с блинами отцветших тяжелых голов. Поля на живописных, по-разному освещённых склонах. Появились аккуратные виноградники, поражающие чистотой междурядья. И всё в целом – живописная картина ухоженной земли с сельскими различной архитектуры, но одинаково крытыми черепицей домами – напоминает сказку. На голубых и аквамариново-зелёных дальних холмах возникают силуэты старинных замков сохраненными памятниками старины, вписавшимися в современный ландшафт.
И в Тулузе и здесь, в этих местах, расцвела в XI–XIII веках религия катаров, что сродни славянским богомолам. «На земле много зла, но нужно делать добро, чтобы зло исчезло». Катары вели аскетический образ жизни и призывали к морали, ведущей к победе добра на земле, обличали католическое духовенство. Это и составляло ересь альбигойцев.
После убийства римского папы с Севера пришли войска для уничтожения религии катаров. Пришедшие не только искореняли ересь. Они воздвигали соборы, которые должны были демонстрировать могущество новой власти. Стены собора в Альби необычайно высоки. Смотришь ввысь и поражаешься необозримым возможностям человека, построившего шесть столетий назад подобные сооружения из кирпича. Там в вышине выпячиваются из стен химеры. Они лишены обычного утилитарного назначения, не служат здесь стоками дождевой воды, но они – небесполезны, они украшают стены.
Мы вошли в собор через парадный южный вход. Слева от нас тоже экскурсия. Им, как и нам, только на французском, рассказывают, что изображено на центральной фреске – День страшного суда. С одной стороны те, кому открылась дорога в рай, с другой – толпа, отправляющаяся в ад.
Храм посвящен святой Сессиль. Так зовут и нашу переводчицу. Она сама из Альби и хотела, чтобы мы ещё зашли к её друзьям – художникам. Когда говорят о святой Сессиль, мы ей подмигиваем, и она улыбается: святая Сессиль покровительствует поднявшимся в высоту. У стен фигуры из Ветхого Завета, герои различных притч, правда, наряженные необычно – в костюмы XVIII века. Мы весьма слабо разбираемся в библейских историях, но все же большинством голосов признаем в женщине, наряженной в пурпурное платье, Юдифь, попирающую голову Олоферна. Выше над местами для прихожан и красным креслом епископа удивительное каменное кружево. Обычно, объясняет гид, его вырезают из дерева и красят под камень или металл, но здесь действительно каменное, бесценное.
В монастырских стенах размещается Музей Тулуз-Лотрека. Он как и Лаперуз и Жорес, уроженец Альби. В музее ретроспектива формирования художника. Его первые «лошадиные портреты», затем обитательницы публичных домов, гуляки Мулен Руж, плакаты, посвященные отдельным артистам и разным зрелищам.
Балкон прерывает экспозицию. С него открывается неповторимый вид: течёт среди средневековых домов Тарн, через него красивые красные мосты. Сессиль рассказывает, что после дождей вода поднимается очень высоко и перехлестывает через мосты. Но что тогда с берегами? Они довольно низки. Мы жадно любуемся средневековыми домами, обилием красных крыш. Когда-то именно здесь творился весь кошмар альбигойских войн. Теперь городок с 50 тысячами жителей важен и тих и служит влекущей приманкой туристов, местом музыкальных и кинофестивалей. Сессиль не терпится показать Альби изнутри, но нам некогда, ведь мы ещё, сделав крюк, заезжали в Корд, особенный город – крепость на горе, опоясанный стенами в шесть метров толщиной. Мне он напомнил иллюстрации к «Сказке о царе Салтане». До этой встречи я считал, что подобно громоздящиеся ввысь дома, сжатые кушаком стен, – лишь плод воображения художника.