С.Е.К.Р.Е.Т.
Шрифт:
– Глотните, Кэсси.
Он осторожно поднял бокал. Я с готовностью отпила. Я не была знатоком, но вкус оказался богатым, со множеством оттенков. Не знаю, что создавало привкус – дуб, шоколад или вишня, – но я пробовала самое дорогое вино в моей жизни. Я услышала, как он осторожно поставил бокал обратно на стол, а через несколько секунд зашел спереди и впился в меня губами, пробуя языком. Тот же привкус вина и шоколада. От его прикосновений во мне пробудилась каждая клеточка, я возбудилась, лишь вдыхая и осязая. И он опять остановился:
– Хотите есть, Кэсси?
Я кивнула.
– И чего вы хотите?
– Вас.
– Это
Я послушалась, и он стал нежно водить по моим губам ломтиками фруктов, давая лишь вдохнуть аромат и ощутить изысканный вкус языком. Когда появился сочный ломтик манго, я облизала с ним вместе пальцы, его державшие. Манго сменилось клубникой, и он скормил мне ягоду за ягодой – одни в шоколаде, другие в сливках. Но с ума я сошла от трюфелей, которые он тоже давал только лизнуть и куснуть с краешку, не позволяя откусить по-настоящему. И каждый раз, когда я проглатывала кусочек, он целовал меня. Я не видела его лица, однако изнемогала, особенно когда он открывал мне рот языком.
Потом он оседлал мои ноги, возвышаясь надо мной, и я откинулась на мягком троне. Я ощущала его нагие бедра, охватывавшие мои. И задохнулась, когда он, схватившись за деревянные подлокотники, рванул стул на себя.
– Протяните руки, – велел он, и я, повиновавшись, наткнулась на его член, твердый, теплый и нежный.
Я обхватила его ладонью и страстно направила себе в рот. Держа член обеими руками, я ввела его глубже, даря наслаждение и сама получая удовольствие оттого, что дарю это наслаждение. Я представила себя на этом стуле – с повязкой на глазах, в одних туфлях, и его прекрасное тело сверху. Меня охватил озноб.
– Стоп, Кэсси, – вдруг сказал он, и его член выскользнул из моего рта. – Это восхитительно, но вы должны остановиться.
Он поднял меня с сиденья и поставил на ноги. Мои кости таяли от вожделения. Стоя за мной, он направил меня вперед и через несколько шагов упер мои руки во что-то вроде шелкового диванного подлокотника. Я вдыхала ароматы вина, апельсинов и ванильных свечей. Впереди потрескивал огонь, мое сердце неистово билось. Спина выгнулась, когда он обхватил мои бедра и подтянул к себе. Я чувствовала, как сильно он меня хочет и как он напрягся.
– Я собираюсь войти в вас, Кэсси. Вы хотите этого?
Я подалась к нему, показывая, что да, хочу, очень хочу.
– Скажите мне это, Кэсси. Вслух.
– Я хочу вас, – прошептала я, задыхаясь от желания.
– Скажите, Кэсси. Скажите, что хотите этого.
– Да! Хочу!
– Скажите!
– Я хочу вас! Хочу, чтобы вы вошли в меня! Сейчас же!
Послышался треск рвущейся упаковки, а через несколько секунд я ощутила в себе его глубокие, сильные, быстрые толчки. Он завел под меня руку, возбуждая, и пальцы его двигались в том же пьянящем ритме. Другой рукой он держал меня за бедро с такой силой, что чуть не отрывал от пола. Потом он перехватил меня за волосы и мягко отвел мою голову назад, проведя ладонями по моей выгнутой спине. И вот он принялся мять мне ягодицы с таким пылом, что у меня закружилась голова. Его низкое рычание порождало чувство, что я свожу его с ума.
– До чего вы крутая, Кэсси, когда задницей вверх. Мне обалденно нравится. А вам?
– Да.
– Скажите это. Громче!
– Мне нравится!
Он шире раздвинул мои ноги, и толчки его сделались еще сильнее и чаще.
– О боже! – вырвалось у меня, когда я ощутила вызревающий внутри шторм.
– Сейчас вы можете кончить. Я хочу, чтобы вы кончили, Кэсси, – настоял он, и я так и сделала, полностью отдавшись этому чувству.
Он тоже кончил, страстно и бурно, после чего я упала на диван настолько обессиленная, что не удержалась и соскользнула на медвежью шкуру, расстеленную на полу, где и осталась лежать, приходя в себя. Услышав, что он лег рядом, я потянулась к своей повязке.
– Нет, не надо. – Он перехватил мою руку, не дав развязать глаза.
– Но я хочу вас увидеть. Хочу взглянуть в лицо человеку, способному проделать такое с моим телом.
– Мне дорога анонимность.
Почувствовав мое раздражение, он подался вперед и взял меня за руку:
– Ощупайте мое лицо. Но повязку не снимайте.
Он провел моей ладонью по своей чуть колючей щеке. Я ощутила рельефную челюсть, глубоко посаженные глаза, мягкие, довольно длинные волосы, бачки. Мои пальцы коснулись широкого рта, и он игриво прикусил их. Потом моя рука снова прошлась по его мускулистой груди и твердому животу.
– Вы прекрасны, – сказала я.
– Взаимно… Но мне пора, Кэсси. Прежде чем я уйду, раскройте ладонь.
Я подчинилась, и он вложил в мою влажную руку кругляш – подвеску Шага седьмого, Любопытство. Из-за того что я ее не видела, она казалась хрупкой, как будто могла сломаться при малейшем нажиме.
– Спасибо.
Тело мое еще содрогалось, а он, судя по шагам, направился к выходу и через несколько секунд шепотом попрощался.
– Пока, – отозвалась я.
Когда дверь мягко затворилась, я сдернула повязку и огляделась. Помещение, обставленное в мужском стиле, выглядело впечатляюще: большущий дубовый стол посередине и высокие книжные стеллажи с трех сторон. На столе, где догорали ванильные свечи, осталась большая чаша с апельсинами. Я присела, нагая, на мягкую медвежью шкуру, запустила пальцы в волосы и смотрела, как убывает пламя свечей.
Прикрепляя подвеску Шага седьмого к браслету, я гадала, как же он выглядит, этот мой новый, таинственный мужчина, который ушел всего несколько мгновений назад и оставил меня исполненной довольства, любопытства и внутренней гармонии.
Глава одиннадцатая
После «фантазии вслепую» жизнь стала казаться мне ярче. Все мои чувства ожили. Я стала внимательнее к людям, событиям и вещам, которых раньше не замечала. Так, например, я машинально ощупала кованые створки ворот, отметив тонкую гравировку, и даже представила себе художника, создававшего этот изысканный узор. Раньше меня раздражали посетители, занимавшие столик на улице и сидевшие там все утро за одной чашкой кофе, болтая напропалую с прохожими. Из-за их велосипедов и собак по тротуару было не пройти. Теперь же я радовалась этой дружеской атмосфере, воцарявшейся по утрам на Френчмен-стрит. За нашими столиками сходились люди всех возрастов и рас. Мне нравилось быть частью этого сообщества. Я почувствовала себя дома.