S.W.A.L.K.E.R. Звезды над Зоной (сборник)
Шрифт:
– Ай, спасибо, котик! С меня целый мешок рыбы. Век не забуду! – Федот выхватил двустволку, которую только чудом не потерял, пытаясь раздеться.
– Эй, дуб! Слушай меня, – выкрикнув это, Федот кивнул в сторону кота, – как думаешь, попаду я ему в причиндалы?
На морде кота промелькнула обида. Листья дуба возмущенно зашелестели.
– Сомневаешься? Твоя правда, может, и промажу. Будут тогда висеть его орешки целые и невредимые на радость бурундукам. А котик-то тю-тю. В клочки. Не зря же я в патроны столько дроби напихал. Красиво, наверное, твои ветки будут смотреться с такими
5. Почти там, но уже не тогда
– Вот бы такую лиску себе добыть, – мечтательно протянул Василь, провожая взглядом очередную чарочку.
Иван ничего не сказал, только вздохнул всей грудью. Старик занюхал самогонку хлебной коркой, ухмыльнулся в усы и отмолвил:
– Добыть-то всякий норовит. Да не всякому дается.
– А что, – оживился Василь, – правда ли, что если морфа к груди прижать и не пущать, кем бы он ни прикинулся, хоть змеищей, хоть углем горящим, так превратится тот морф в красну девицу и навеки с тобой останется?
Епифаныч сощурил глаза.
– Правда-то правда, только есть одна закавыка. Если симб до того, как его Лукоморный Дуб споймал, был красной девицей, то, конечно, в красну девицу перекинется. А если нет, тады извиняй…
Белобрысый детинушка потупился. Темный и широкоплечий хмыкнул. Свет в окнах начал золотеть – приближался закат.
6. Почти там, но еще не тогда
Красавица-оборотень, уже готовая принять Федота в когтистые объятия, вдруг отдернула руки. Во всем ее виде сквозила нерешительность. Дерево, скрипя, тронулось с места, с шумом выдирая из земли корненоги. Посыпались комья земли, в траве заметались какие-то мелкие тварюшки. Метр за метром дуб отступал от реки к развилке и путеводному камню.
Федор шагнул в сторону, обходя стороной пританцовывающую лисицу, и двинулся по мосту.
– Извини, сестричка, почти получилось у тебя, – взгляд Федота поневоле опустился на выписывающий замысловатые фигуры задок девушки.
Сердце вдруг вновь засбоило, а желание вернулось, да так, что Федор едва снова не шагнул в объятия сладкой смерти.
– Не смотреть, – пробормотал он. – Не выйдет снова, красавица.
Собрав все силы, егерь перевел взгляд на лицо рыжеволосой. Чувственный рот, в котором виднелись острые зубки, вздернутый носик и слегка раскосые карие глаза.
«Глаза, – говорил отчим, а затем и сержант в школе егерей, – всегда смотри в глаза. Они солгать не смогут».
А в глазах девушки плескалось такое отчаяние, такая звериная тоска, что это окончательно отрезвило Федота.
– Очень плохо? – предположил он.
Во взгляде оборотня парню вдруг почудилась надежда, но губы равнодушно прохрипели:
– Дорога открыта. Я тебя не трону, иди.
Взгляд же молил об обратном: «Только не оставляй!». Две слезинки, скатившиеся по щекам, окончательно добили Федота. Женских слез он с детства
– А и жалко оставлять такую красавицу дубу, – пробормотал Федот, мысленно ругая себя на чем свет стоит за слабость.
Между тем плиты моста остались позади, и теперь под ногами стелилась редкая травка, пробивающаяся сквозь старые колеи. Лисица следовала за ним, как привязанная, на расстоянии десяти шагов. Егерь старался не упускать ее из вида. Ни ее, ни дуб впереди, так что пришлось двигаться полубоком. Оттого Федот не сразу заметил в яме, оставленной корнями дерева, человеческий и лошадиный трупы.
– Так!
Федот шагнул к яме. То, что егерь увидел, ему совсем не понравилось: и лошадь, и человек в древнем измятом доспехе и плоском, напоминающем бритвенный тазик шлеме, здорово смахивали на мумий.
– Так, – повторил он, – эй, дубье! На людской территории человека убить – соображаешь, чем это пахнет?
– Я только защищался. Этот все наскакивал. Великаном обзывал… вот, – говорившая девушка махнула рукой в сторону дуба.
Тот развернулся, чтобы показать обломок турнирного копья, застрявший в толстой ветке. От резкого движения грудь девушки соблазнительно колыхнулась, и Федот поспешно отвел глаза.
– Эй, только не говори мне, что такой палкой тебе можно навредить…
Федот двинулся к дереву, застывшему у путевого камня. Камень оброс ковром буро-зеленого мха.
– По Договору такое карается смертью. И тут, дружище, – прищурился егерь, – у нас могут быть варианты. Отпускаешь симбов, и я тебя угощаю разрывкой, нет – анчар с нафтой.
Он помолчал, ощущая, как ненависть дерева накрывает его грозовой тучей. А ведь разрывки было мало, анчара – и того меньше. Захотелось отступить, плюнуть на все, но глаза девушки, о которых вдруг подумалось Федоту, не отпускали. Обернувшись, Колобов еще раз посмотрел ей в лицо. Да, широко раскрытые, они все так же светились надеждой, несмотря на то что тело напряглось в готовности к стремительному броску, а из пальцев показались кончики лезвий-когтей.
– Так какое твое положительное решение? – выкрикнул Федот. – Зеленая стрелка или черная стрелка? Разрывка или анчар?
Напряжение, разлившееся в воздухе, стало почти зримым. Девушка еще сильнее согнулась, готовая прыгнуть на Федота. Кот зашипел, закаркали и взлетели в воздух вороны и… все закончилось. Со всхлипом упал на землю морф, сразу начав превращаться в лисицу. Вороны, дико галдя, рванули к лесу. Вереща, бросились врассыпную мелкие зверьки. Котяра, задрав хвост, припустил в сторону видневшегося вдали постоялого двора.
– Так просто?
Федоту уже приходилось уничтожать нарушителей Договора, только прежде никто из них не сдавался без боя.
– Ну и ладненько, значит, разрывка.
Колобов уже было взялся заменить стрелку в шипостреле, но, вспомнив о лисице, обернулся. Та все так же лежала в дорожной пыли, свернувшись калачиком и мелко дрожа. Внезапно ему захотелось хоть напоследок погладить ту, что так понравилась ему в человечьем обличье. Нагнувшись, егерь протянул руку… Этот порыв его и спас.