Сад для вороны

Вран Карина

Что я могу сказать… Это был необычный опыт. Я чуть было не оглохла. Промолчу про запах… Но: все до неприличия дружелюбные. Не встретилось нам ни одного местного, кто не улыбнулся бы.

До узнавания на улицах я еще не доросла, да и одели меня совсем простенько ради этого выхода… Хотелось бы сказать — в свет, но нет, скорее наоборот. Рынок крытый, ведь солнце тут жарит ого-го как.

Оно для водных обитателей — а они тут живые продаются в основном — не сильно приятно.

Аквариумы и бочки повсюду. Итого: масштаб впечатлил, но мне на рынке не понравилось.

Зато состоялось, скажем так, знакомство этой вороны с другой стороной Китая. Прежде я больше его красивости наблюдала. А тут — «внутрянка», как она есть. Без прикрас.

Мы пробыли на юге страны неделю. Убедились, что прадед стабилен и бойко идет на поправку.

— Спасибо, дедушка, — сказали ему дружно. — Пожалуйста, выздоравливай. И береги себя.

Пообещали обязательно приехать на зимних каникулах. Только в этот раз — не факт, что надолго сможем задержаться. Маме названивают с предложениями новых ролей для меня каждый день. Она или сразу отказывает (три камео — эпизодические роли — Мэйхуа с ходу завернула), или просит (вежливо, но непреклонно) прислать предложение почтой.

Я представила себе, как могла бы заниматься каллиграфией во внутреннем дворике под раскидистым деревом… Но пока что все говорит за то, что такой роскоши, как свободное время на каникулах, у меня не будет. Жаль. Надеюсь, хоть с честным братом Чжуном пересекусь. Докажу ему, что прекрасно помню наши совместные подвиги.

А еще был звонок от Чу. Наша внештатная шпионка до конца календарного года дорабатывает контракт с Лотосом. Так вот, на Лотос-Фильм вышли японцы. Хотят купить права на экранизацию «Дела о фарфоровой кукле» в своей стране. И чтобы куклу сыграла Ли Мэйли, тоже хотят.

— От роли откажемся, — не без сожаления сказала я маме.

Здесь не любят Ниппон и всё, что связано с восточным островным государством. Мне категорически нельзя совершать ошибок — а сотрудничество с японцами может таковою стать.

Первоочередная задача: до наступления зимы создать еще один ролик для Вод Куньлунь. Причем дело не только (и не столько) в своевременности денежного «подгона», и даже не в личном расположении к владельцу водного бизнеса. Соль (речь же о рекламе минеральной воды) в том, что с новым роликом мы поднимем долю отчислений до пяти процентов от прибыли.

А как вы хотели? Единственная на всю Поднебесную девочка с национальной премией — это как бы не круче (для местных), чем мальчик со шрамом.

Так как представители клана Ли дежурили в палате предка по очереди, мы с мамочкой успели набросать новый сценарий.

Причем в этот раз идею подала мама. Еще до срочного семейного вылета. Мы тогда вернулись домой после обеда с режиссером. Открыли премиальный конверт. Впечатлились. Кажется, матушку настолько проняло, что она сравнила дарителя с одним из любимых художников. Ян Чэнь и Су Ханьчэнь — созвучие слабое, но есть. Видимо, и в написании есть общность. Но это не главное.

Главное — это то, что у Мэйхуа хранилась книга с репродукциями свитка Су Ханьчэня «Сто сыновей Чанчуня». Изображение пришлось разделить на несколько, иначе в формат книги его попросту не впихнуть. Длина картины

на шелке (не вышитой, оригинал выполнен кистью и красками) тридцать см, ширина же — пятьсот двадцать два сантиметров.

— Иногда эту картину еще называют: вечная молодость, — поделилась важной информацией мать моя творческая личность. — Ведь на ней множество детей на протяжении четырех времен года играют и веселятся. У каждого сезона — свои игры. Дети счастливы. Они милы и невинны. Само воплощение светлой поры детства.

В книге изображение разбили на несколько, по сезонам. Весна: цветет персик, дети катаются на качели, играют в вэйци и скачут на деревянной лошадке. Растения разных сезонов — и есть «границы» между временами года. И еще степень одетости ребятни.

Летом цветет лотос, дети катаются на лодке, рвут цветы. Часть занятий переходит под навес: каллиграфия, игра на гуцине.

Листья желтеют, цветут хризантемы, дети ловят бабочек и любуются живописью с бамбуком. Осень.

Наконец, укутанные дети гоняют мяч и друг дружку, играя в прятки и другие подвижные игры. Расцветает зимняя слива.

Картина известная, ее изучают в школе. И позже, на углубленных занятиях живописью, разбирают подробнее. Главное — что «Сотню сыновей» или, как еще говорят, «Вечную молодость», здесь знают.

Прически детей меня смешат до колик. Но мы же не обязаны повторять картину в точности? Художественная условность, вот.

Сценарий мы готовим как раз в южном климате, видимо, для большего погружения.

Картинки мелькают в моей голове, только и успеваю, что озвучивать под запись. Мэйхуа еще и наброски затем сделает, чтобы совсем понятно было. А затем, уже в столице, увлечется, и даст картинкам краски.

Старт: современные парни (и одна-две девушки) гуляют по парку. Весна, персиковые деревья в цвету. Девушка несет бутылку с минеральной водой. Поблизости что-то взрывается, вспыхивает большой огонь. Девушка в этот момент снимала крышку с бутылки.

Затемнение, переход: вся компания обнаруживает себя в старинных одеждах и возле древней пагоды. Пламя бушует и тут тоже.

Крышка вылетает из бутылки (четко видна этикетка: Воды Куньлунь), вода начинает хлестать фонтаном. В количестве, какое никак в бутылочку ноль-пять не уместилось бы. Магия!

Следующий кадр: древнее здание в окружении гор, цветущих персиковых деревьев и… слой воды, залившей подступы к нему. Стоит понимать, как результат разливания волшебной водички. Огонь потушен.

Затемнение. Перед зданием появляются герои. Глядят по сторонам, и видят в воде — свои детские отражения. Явная параллель с первым роликом.