Сад искусителя
Шрифт:
Пару десятилетий он прожил незримым хранителем сначала ее самой, потом всего семейства. Конечно, до того, как бывшая им обзавелась, Адам как-то нацепил личину, скрывавшую возраст тела, и сходил с ней на пару свиданий, но на последнем намеренно повел себя ужасно, дабы она сама захотела с ним порвать. Просто понял тогда, что может остаться, прожить украденную псевдодоктором жизнь, которую тот почему-то не стал обрывать сразу, когда сбил Адама на светофоре. А еще понял, насколько фальшивой та получилась бы. Он не мог так поступить с женщиной, чью жизнь однажды погубил, пусть и не чувствовал к ней былой любви, только долг и желание очиститься от свершенного по
Эль не пытался его разыскать, но не стал прогонять, стоило Адаму объявиться на пороге особняка. Он продолжил обучать блудного сына, почти не мучая того поручениями. И можно было расслабиться, раз ничего больше не терзало совесть, только что-то не давало покоя, тревожило не запоминающимися снами по ночам, мерещилось в полуденных тенях. Как будто не до конца изжил он из себя грехи прошлого, как будто хотел себе такой же легкости, что была у бывшей жены в ее новом воплощении.
Очередной «побег» не заставил себя ждать, снова оказавшись неудачным.
— Почему ты просто не отпустишь меня? — спросил он Эля, дежурившего у его постели.
— Потому что ни один родитель не пожелает своему ребенку подобного исхода?
— Я все равно уйду… Так или иначе…
Он долгое время молчал, словно нечем было возразить, хуже того — на самом деле устал нянчиться с Адамом, оттого и не искал, оттого и не пытался вернуть. Но стоило окончательно разочароваться и немного расстроиться, как тот выдал:
— Как насчет обещания больше не останавливать, но при условии, что ты согласишься вспомнить, кем был до момента, когда родился Сэмом?
Адам никогда не задумывался над этим и не собирался соглашаться, только кошмары, терзавшие после аварии, вернулись, заставляя принять очевидное — их спровоцировал совсем не псевдодоктор. И ему захотелось узнать, что же являлось истиной причиной. И обретенная память дала ей имя.
Лилит.
Первым порывом было броситься за ней, но даже в междумирье не осталось ни следа от осколков, на которые оказалась разбита ее душа, а через мириады миров можно продираться до бесконечности, только не получить желаемого. Тогда он решил для начала разобраться: как получилось, что слово на нее так повлияло? Сам Адам плохо владел им, жаль, Эль не соглашался обучать данному мастерству, мотивируя тем, что сперва нужно освоить другие магические дисциплины. Вроде бы не отказывал совсем, но времени могло отнять почти как прямой поиск по мирам. Жаль, другого варианта все равно не придумалось.
И он начал учиться у отца всему, что тот мог ему предложить. После возвращения памяти выходило куда проще, чем раньше, ведь Адам знал теперь не только азы, но масштабы необходимого из-за этого почти не изменились. А желание поскорее разыскать Лилит жгло изнутри, доводя до отчаяния, потому что поиски все еще не были начаты. И однажды, когда отчаяние достигло своего пика, ему показалось, что оно ненастоящее, что это Эль подстроил все, лишь бы не отпускать. Почему нет? Отец и не такое мог провернуть. И вообще, существовали ли она в действительности?
Его Лилит.
Так пришла идея покопаться
Память дала больше, чем он рассчитывал. Например, знания, которыми отец отказывался делиться. Но они же разожгли огонь ярости, с которой Адам не сумел справиться. Или не захотел. Да и как можно было не злиться после осознания, отчего душа Лилит разбилась в первый раз, и почему собрать ее оказалось куда проще, чем сейчас.
В бешенстве он влетел в лабораторию, чистой силой раскидав стражей, ею же отбросив Эля прямо к священному древу, не забыв добавить крепкое словцо, чтобы чересчур заботливый родитель не контратаковал.
— Ты заставил ее?!
— О чем ты? — отец попытался сделать вид, что не понимает, о чем речь.
— Ты заставил ее! Заставил Лилит вернуться за мной, когда она сбежала от суки Ашеры! Заставил словом! Не отрицай!
— А, ты об этом, — губы Эля растянулись в ядовитой улыбке. — Да, заставил. Для меня, в первую очередь, важна твоя жизнь, и только потом все остальное. И потом, во второй раз, когда тебе понадобилась помощь, оно ведь снова сработало как надо.
— Сними!
— Теперь-то зачем?
— Сними!
— Раз ты настаиваешь… Я отменяю свою просьбу к Лилит.
Другой бы на месте Адама в этот момент выдохнул и отступил, потому что силы были на исходе. Но он собрал остатки и выдал еще один приказ:
— Никогда не смей больше применять к ней слово!
Это было глупо, ведь сразу после сказанного Адам упал, а следом сверху прилетело заклинание от Эля, размазывая уставшее тело по мраморному полу. И самое обидное, что Лили он совсем не помог, если подумать, вполне вероятно, наоборот, навредил. От осознания такого исхода захотелось сдохнуть, только расплата отчего-то запаздывала. Сначала Эль стоял над ним и задумчиво рассматривал, а потом вдруг рассмеялся. И когда недоумение на лице Адама проступило сквозь гримасу боли, отец сжалился и, убрав заклинание, пояснил:
— Теперь я вижу, что ты готов обучаться. Как только силы вернутся, приходи в лабораторию — я научу тебя настоящему владению словом.
Он не обманул. И через пару дней Адам по его подсказке бросил в миры зов, на который откликнулось множество творцов, каким-либо образом столкнувшихся с осколками. Так началась кропотливая работа по сбору, растянувшаяся почти на сотню лет, зато принесшая долгожданный результат. Только последний, являющийся ядром души Лилит, никак не хотел находиться, даже при наличии координат мира, где тот выпал. Даже при наличии названия города, даже при личном посещении оного.