Шрифт:
========== Глава 1. Притворимся, что всё хорошо? ==========
– А куда попадают после смерти боги? – спросила белокурая девчушка, лёжа на кровати и листая книгу в поисках интересных иллюстраций.
Поздний вечер – детям давно пора спать, но так не хочется! Особенно, когда в руках незнакомая книга, а рядом сидит любимая бабушка. Чем упускать в никуда восемь часов, лучше постараться продлить день разговорами. Вдруг бабуля так увлечётся, что забудет напомнить о сне?
– Туда, откуда они всё равно смогут наблюдать за своими детьми.
– И наш бог тоже? – Не то чтобы в бога на самом деле верилось, но всё равно любопытно узнать,
– Наш… – Бабушка вздохнула. – Если после того, что с ним сотворила жадность детей его, он всё ещё желает нам блага, то это действительно очень добрый бог…
– А что с ним сделали?
– Во времена расцвета древних цивилизаций, так непохожих на нашу…
– Ой, бабуль, вот только не начинай! – вмешалась по-лисьи рыжая девчонка, до этого увлечённо изучавшая старенький фотоаппарат. – Хотя бы не на ночь! В мире столько сказок, а ты нам снова о боге! Ещё и о мёртвом.
– Но среди всех сказок именно эта – самая правдивая, – покачала головой бабушка.
***
«Уже третьи сутки не удаётся локализовать лесные пожары…
Вспышка холеры в южных странах…
Группа туристов пропала без вести после схода лавины…
В Небелфлене сегодня утром обнаружены ещё три трупа, личность убийцы до сих пор не установлена…»
Очередной выпуск новостей по радио отвлёк Азалию от внезапно вспомнившегося разговора из детства. Её бабушка – историк-теолог – в самом деле очень любила рассказывать о древних цивилизациях, которые по её заверениям застали жизнь Создателя на земле. Впрочем, смотря вокруг, теряешь веру и в милосердные высшие сущности, и в способность людей собственными силами строить свою реальность. Не давала в себе усомниться только не знающая пощады и усталости энтропия{?}[Энтропия – мера неупорядоченности, она же мера хаоса. ].
Вздохнув, Азалия выбросила сломавшийся при чистке цветок. День не задался. Из-за слишком переменчивой погоды оставляло желать лучшего самочувствие. С утра кузина Роза, соседка по оставшемуся в наследство от бабушки таунхаусу, была вся на взводе из-за предстоящей встречи с отцом, на работе из рук вон плохо получились букеты, особенно сильно тревожили новости о Небелфлене, где учится подруга, нужно отправить редактору рукопись и начать работу над новой книгой – как на зло именно сейчас в голове образовался идейный вакуум. Потому что в такой обстановке не до вдохновения.
Азалии скоро двадцать три. Она является достаточно известным, пускай и под псевдонимом, автором книг для подростков. Несмотря на хорошие отчисления, три дня в неделю подрабатывает флористом – из-за большой любви к цветам и ради повода регулярно выходить из дома. Ещё во времена университета перебралась жить к кузине, хотя родителей навещает часто, в хороших отношениях с семьёй, просто сложно высыпаться, когда у тебя маленькие братья-близнецы. И она бы очень хотела, чтобы описание закончилось на такой скучной ноте.
– Эй, всё в порядке? – с беспокойством уточнила Клеменс. – Ты сегодня какая-то зависшая. Как себя чувствуешь?
– Просто… Задумалась о том, как давно новостей хороших не было, – после небольшой заминки ответила Азалия и слабо улыбнулась, нервным движением поправляя очки.
– Хорошие новости… Сколько бы ни буянил февраль – скоро весна. – Она смахнула с лица фиолетовую прядь и прищурила глаз с зелёной линзой, примеряя, куда лучше воткнуть в пену хризантему. – Весной людей тянет на цветы и романтику. В сезон цветения свадьбы пойдут.
Клеменс выглядела чудно – и тут справедливы оба ударения. Она красила волосы в пыльно-фиолетовый и зелёный, без всякой закономерности в распределении прядей, носила разноцветные линзы им в тон, в той же гамме делала маникюр – обязательно со сложными узорами. При этом даже в жизни одеваясь так, словно только-только закончила смену в баре и прячет под формой костюм для вечеринки, чтобы на ходу сменить образ.
Именно эта своеобразность позволяла Азалии чувствовать себя спокойнее в компании коллеги – два чудика рядом, считай, уже норма. Ведь сама она не выбирала выглядеть примечательно, просто унаследовала от матери бесцветную, вызывающую ассоциацию с альбиносом, внешность, блёклость которой разбавляли только лилового оттенка глаза. Когда не желаешь лишнего внимания, приятно, если его способен перетянуть на себя кто-то другой.
Ах, отдать бы ещё кому не до тех вещей зрячие глаза. Слишком чуткую к состоянию мира душу.
– Будет ли их всё так же тянуть с такими вестями?
– Будет. Люди отходчивые – никакой психики не хватит вечно тревожиться, так что к весне полегчает. Да и настроение новостей может поменяться. Будет странно, если за месяц в Небле никаких продвижений не случится…
Вполуха слушая рассуждения Клеменс, Азалия перебирала колосья. Злаковые означают покорность, и оттого их вид сейчас особенно перекликался с внутренним состоянием. С желанием просто плыть по течению, быть захваченной им, потопленной, чтобы никогда не вынырнуть из непроглядной тьмы. Кажется, стоит попытаться развеяться после работы – прогуляться в парке недалеко от дома. А то с таким настроением жить не хочется, не то что книги писать.
«В это время там должно быть мало людей», – подумала Азалия и поёжилась.
Она не знала, что пугало её больше: толпа или тёмные малолюдные места. Безнадёжная трусиха, робеющая перед социумом, паникующая среди незнакомцев, но также избегающая одиночества. За спиной её часто называли комнатным цветком и в чём-то были правы – слабое здоровье в детские годы сильно повлияло на социальную адаптацию. Впрочем, не только в нём причина.
Два часа до конца смены пролетели не быстро и не медленно, но из-за привычной монотонности – незаметно. В последнее время даже работа с цветами не помогала оживиться, а ведь один только вид их с самого детства вызывал прилив радости и любви к миру. Сегодня и задача интересная выпала: местное кафе уже планировало, как преобразить интерьер к весне, поэтому заказало несколько вариантов букетов в кофейных стаканчиках. Такой простор для фантазии, столько разных идей можно воплотить в жизнь, но… Творческая искра отказывалась превращаться в пламя.
В шесть Азалия начала собираться. Украсила нагрудный карман кремового пальто всё равно бы пошедшей в утиль маленькой веточкой белой гипсофилы, попрощалась с Клеменс, на ходу натягивая шапку, и поспешила на улицу – к автобусной остановке.
Холодно. Если идти – ещё ничего, но на месте стоять невозможно. Хотелось переминаться с ноги на ногу и тереть друг о друга руки в тёплых перчатках – сомнительное удовольствие быть чувствительным к холоду человеком зимой. Хуже только, когда ты ещё и человек в очках. Зима – дивное время года. Если любоваться ею из окна, а не стоять на улице в ожидании транспорта. А вокруг люди, люди, люди… У многих закончился рабочий день, многие ждали.