Сад сломленных душ
Шрифт:
Приятель и меня пытался научить этому искусству, но поначалу я восприняла его затею довольно неохотно, а потом втянулась и в итоге полюбила ощущение силы, которую давало мне умение владеть оружием…
Постепенно я поняла: наши тренировки помогают мне обуздывать зреющий в душе гнев. Еще я обнаружила, что у меня талант и что благодаря скорости и хитрости мне порой удается одерживать верх над грубой силой моего лучшего друга.
Я ни за что не признала бы этого вслух, но порой я даже воображала, что если буду упорно тренироваться, то в один прекрасный день смогу бросить вызов Тени и наконец-то прикончу его, отомстив таким
Облачившись в самодельные доспехи, мы с Хальфданом взяли в руки мечи и принялись фехтовать, прикрываясь круглыми щитами – их Хальфдан сделал по картинке, найденной в книге моего отца.
– Ну что, пустомеля, ты задашь мне обещанную взбучку сегодня или завтра? – насмешливо поинтересовался лучший друг.
Его губы растянулись в самоуверенной улыбке.
Я оскалила зубы в усмешке, делая вид, что его подколки меня ничуть не трогают. Потом внезапно бросилась в атаку, застав Хальфдана врасплох. В последний момент он увернулся от моего меча, но устоял на ногах. Мы стали кружить на месте, то и дело обмениваясь ударами, но по-настоящему не уставали. Игра пошла по-крупному, когда Хальфдан коварно попытался меня обезоружить.
Я чуть не выпустила рукоять своего меча, перекатилась по земле и снова крепко сжала оружие, после чего одним прыжком вскочила и обрушила на противника град ударов.
Хальфдан методично отражал мои атаки, позволяя мне изматывать себя. Я сделала вид, что открылась, и он проглотил наживку. Друг поспешил нанести, как ему казалось, решающий удар, но я присела, уклоняясь от его меча, и, воспользовавшись возможностью, резко ударила соперника по икрам, вложив в удар всю силу.
Хальфдан смешно хрюкнул от боли и повалился на спину, а я, встав на колени, нависла над ним и приставила к его горлу клинок.
– Сказано – сделано, дружище, – хвастливо заявила я, внутренне ликуя. – Напомни-ка, это моя шестая победа или уже седьмая? Однако шутки в сторону: надеюсь, я не причинила тебе вреда…
– Не мечтай, фитюлька, – прорычал друг, приподнимаясь на локте, и с нескрываемым раздражением оттолкнул мой меч. – И это всего лишь пятый раз, так что не очень-то задавайся. К тому же ты победила в нечестной борьбе…
– Еще бы, я же свалила наземь груду мышц вдвое тяжелее себя самой!
Хальфдан поморщился и даже перестал подшучивать надо мной, у него вдруг сделался в высшей степени пристыженный вид. Он тяжело вздохнул, закрыл глаза и прошептал:
– У меня больше не получается концентрироваться так, как раньше, Сефиза. Слишком долго это длится, и мне все труднее сдерживаться. Ты должна знать: Ольда была права, у меня действительно к тебе… чувства.
Сначала я решила, что это коварная уловка для отвлечения внимания, и уже хотела снова направить на друга оружие, однако Хальфдан не двигался, и тогда я замерла, захлопав глазами от изумления.
Время словно замедлило свой бег.
Хальфдан медленно поднял руку, провел кончиками пальцев по моей шее и погладил меня по волосам.
Оглушенная его словами, я молча наблюдала, как лицо друга опасно приближается к моему лицу. А потом Хальфдан прижался губами к моим губам тяжелым влажным поцелуем и наши прерывистые после
А мне было нечего сказать.
В голове звенела пустота.
Я совершенно растерялась, потому что привычный мир только что обрушился.
Дверь в комнату с громким стуком распахнулась, и мы поспешно вскочили и отступили друг от друга на благопристойное расстояние. Стоявший на пороге крепкий, коренастый Лотар обжег нас яростным взглядом. Он выглядел взбешенным до крайности и, кажется, не догадался о том, что только что произошло между мной и Хальфданом.
– Безмозглый мальчишка! – воскликнул он, обвиняюще наставляя на сына указательный палец. Его длинная, светлая с проседью борода, украшенная многочисленными металлическими колечками, тряслась от гнева. – Ты можешь мне объяснить, как работа твоей матери вдруг оказалась в руках одной из Весталок Тумана?!
Глава 9
Верлен
Раздраженно вздохнув, я перевернул последнюю хрупкую страницу и закрыл книгу в ветхом кожаном переплете, которую только что прочел. Затем положил старинный томик на стол из красного мрамора рядом со стопой других книг – я рассчитывал изучить их до конца дня.
– Не унывай, Верлен, – тихо прошелестела мать, не поднимая глаз от вышивки. Она сидела в большом кресле напротив меня.
Справедливое замечание, и все же я не мог сдержать раздражение. Когда одиночество становилось совсем уж невыносимо, я неизменно вызывал мать. Это настолько вошло у меня в привычку, что порой я делал это машинально, даже не задумываясь…
– Эти реликты совершенно бессвязны, – пожаловался я, потер лоб ладонью и уперся локтем в мягкое, обтянутое бархатом сиденье кресла. – Заумные разглагольствования старых дураков. Как подобный мир вообще мог существовать? Где на протяжении всех этих столетий были боги – настоящие, а не те абстрактные химеры, имена которых так часто здесь упоминаются? Почему имена богов, входящих в Пантеон, появляются лишь в древних причудливых легендах? Полная бессмыслица…
– Здесь собраны все знания человечества… Я была бы так счастлива, если бы при жизни имела доступ ко всем этим сокровищам. Не стоит недооценивать пользу знаний, твой разум нуждается в этой пище.
В отличие от моих братьев и сестер – а также всех остальных богов Империи – я появился на свет, не обладая врожденным всеведением. Мне приходилось учиться без передышки, чтобы иметь возможность когда-нибудь хотя бы попытаться помериться интеллектом даже с самым тупым из богов. Оставалась всего одна проблема: лишь человеческие знания фиксировались в письменной форме, а получить божественную мудрость не так-то просто, ведь ею боги наделены от природы.
– Ну надо же! Мне мерещится, или мой сын действительно начал разговаривать с самим собой?
Я резко вскочил и обернулся: передо мной возвышался неслышно вошедший в библиотеку Орион.
– Отец… нет… я… – забормотал я, стыдясь того, что меня застали врасплох. Потом нехотя признал: – Возможно, так и есть.
Я бросил быстрый взгляд на мать и мысленно приказал ей исчезнуть. Она поджала губы, помедлила мгновение, раздосадованная тем, что я заставляю ее уйти. Потом, повинуясь моему безмолвному толчку, ее образ померк и полностью развеялся.