Сад золотого павлина
Шрифт:
А теперь расскажем о царевне. Она вышла из дворца в сопровождении жен подвластных раджей, жены главного везиря и жен витязей, и, придя к причалу, увидала среди множества кораблей, бросивших там якорь, прекрасную барку, распространявшую вокруг яркое сияние. Спросила Менгиндра Сери Булан, обратясь к нянюшкам и служанкам: «Чья это барка столь превосходной работы?» Почтительно склонившись, те ответствовали: «О госпожа, это барка Индрапутры». Молвила царевна: «На этой барке мы и отправимся в путь».
Царевна воссела на трон, поставленный на палубе барки, на первой ступени трехъярусного возвышения разместились жены везирей, на второй — жены вельмож. Над троном
Между тем заиграли оркестры, и, взойдя на корабли, отплыли к острову женихи царевны, тая в сердце обиду на Индрапутру.
Одна только барка Индрапутры оставалась недвижимой, и, видя это, главный везирь молвил с почтительным поклоном: «О господин мой, владыка вселенной, барка, на которую взошла царевна, стоит на месте». Услыхав это, государь весьма подивился, а один из его везирей сказал: «О господин мой, владыка вселенной, верно, оттого не отплывает барка, что Индрапутра еще не взошел на нее». Повелел тогда раджа Шахиан: «Пусть взойдет Индрапутра на барку». И как только ступил Индрапутра на палубу, тотчас же повернулось колесо, движущее весла, весла сами собой принялись грести, и барка стремительно понеслась вперед.
Волны плескались, ударяя о борта,громко играл оркестр, непрестанно перекликались люди, и звон колокольчиков на шпиле, возвышавшемся над баркой, был подобен сладостному пению грустящего бамбука. А зонты из павлиньих перьев кружились, и в бахроме их тоже позвякивали колокольчики.
В это время с дерева вспорхнули попугаи, один из них опустился на золотую шкатулку, наполненную нардом, другой — на ларец, в котором хранился мускус. Попугаи взмахнули крыльями, обрызгали теми благовониями всех, кто предстоял перед троном царевны, и вокруг разнесся дивный аромат.
Царевна взглянула на стену из красного стекла — и одеяния ее окрасились в красный цвет, она повернулась к белому стеклу — и одежда ее стала белой. Царевна обратилась в сторону синего стекла, заговорив с женами вельмож, — и ее залил синий свет; обернулась к желтому стеклу, перекинувшись несколькими словами с нянюшками, — и засветилась желтым светом, а когда склонилась, дабы завести беседу с дворцовыми девушками, сидевшими у стены из пурпурного стекла, — озарилась пурпурным сиянием. И весьма дивились люди из свиты царевны мудрости и умению Индрапутры.
После слетел к ним попугай и принялся рассказывать всевозможные истории, и распевать несказанно прекрасные шаиры, пантуны и селоки, и возносить звонкоголосые хвалы. Улыбнувшись, царевна молвила: «Эта птица — истинное чудо». А служанки весело смеялись, глядя на попугая, искусного в пении шаиров и пантунов.
По прошествии недолгого времени корабли и барки царевичей приблизились к острову Пеленггам Джая. Воззвал тогда Индрапутра к талисману, и на море низвергся ураган, загремел гром, засверкали молнии и высоко вздыбились волны. У одних кораблей обрушились мачты, у других были проломаны борта, у третьих изломались рули, четвертые же пошли ко дну. Буря разметала корабли царевичей, зато лодки, сопровождавшие Менгиндру Сери Булан, остались невредимы. Вскоре ураган стих, повеял легкий ветерок, и в чудесном саду раскрылись цветы, чей аромат донесся до свиты царевны, и вновь люди подивились мудрости Индрапутры.
Между тем лодки пристали к острову, придворные высадились на сушу, сошел на берег и Индрапутра. Почтительно склонившись,
Тогда поднялся из глубины благоуханный желтый лотос, царевна сорвала его и подивилась красоте цветка. Следом за желтым на поверхность всплыл лотос пурпурного цвета, и, увидев его, воскликнули служанки: «О госпожа, какой прекрасный цветок!» Царевна сорвала лотос и, остановившись на мгновенье, украсила им волосы, лотос же тотчас превратился в розовую воду.
Немало дивных цветов собрала Менгиндра Сери Булан, и одни из них превращались в благоуханный мускус, другие — в шафран, и, дивясь, подумала про себя царевна: «Должно быть, Индрапутра — сын могущественного раджи».
Царевна пошла по берегу пруда и увидала, что моллюски и устрицы, обитавшие в нем, сделаны из драгоценных камней девяти родов, и каждая рыба, всплывающая на поверхность, напевает такой пантун:
На горных кручах немало зверья, Впорхнул мотылек в сосуд золотой; [47] Немало красавиц видела я, Но ни одна не сравнится с тобой.47
На горных кручах немало зверья, впорхнул мотылек в сосуд золотой... — Звери символизируют женихов царевны, мотылек, влетевший в сосуд для бетеля, так же как и бабочка, опутанная нитью, упоминающаяся в следующем пантуне, — сердце царевны, которому в скором времени суждено попасть в любовные сети.
Царевна улыбнулась, услыхав тот пантун, а ее служанки громко рассмеялись. Воскликнула Менгиндра Сери Булан: «До чего же прекрасны рыбы в этом пруду!»
Едва царевна промолвила те слова, как из глубины показалась рыбка-тембаконг и, резвясь, пропела такой пантун:
Изжарю я мясо того зверья, Опутала бабочку тонкая нить; Немало красавцев видела я, Но с Индрапутрой их не сравнить.Пропев его, рыбка вновь исчезла. Молвила Менгиндра Сери Булан: «О нянюшки, воистину мудр и обходителен Индрапутра».
Явилась тогда перед царевной другая рыбка и сказала, обратясь к ней: «О царевна, знай, что Индрапутра — сын могущественного раджи», — сказав же так — уплыла. Весьма возрадовалась Менгиндра Сери Булан, услыхав речи рыбки, а служанки ее гром ко засмеялись, говоря друг другу: «Воистину сын могущественного раджи этот Индрапутра!»
Царевна отправилась дальше и вместе с девушками любовалась волнами пруда, игравшими и искрившимися с небывалой красотой, и берега пруда были из золота, а галька —из жемчуга. Множество диковин, различных по виду и цвету, узрела Менгиндра Сери Булан на берегах пруда, чьи воды были подобны розовой воде. Когда же повеял легкий ветерок, водная гладь всколыхнулась, с деревьев с криками слетели птицы и невыразимо прекрасно затрубил оленек. И, остановившись, долго внимала царевна тем дивным звукам.