Садовники Солнца
Шрифт:
– Что еще?
– взревел Анатоль, наклоняясь над пультом.
– В секторе действия рабочего инструмента творения человеческих рук, ответила машина.
– Полусферы - ценные экспонаты.
Анатоль зловеще расхохотался.
– И тут нельзя, - пробормотал он, нащупывая на полу кабины массивный стержень.
– Где у тебя блок ограничений? Здесь? Хорошо. Сейчас я тебе растолкую...
В следующий миг стержень обрушился на пульт.
Анатоль бил и бил до тех пор, пока "Голиаф" вновь не двинулся вперед тяжело раскачиваясь и слепо
Сферические павильоны хрустнули под гусеницами, будто яичная скорлупа.
Браслет связи мигнул малиновым огнем, запястье кольнул электрический разряд.
Илья вскочил.
Кто-то вызывал его по специальному каналу. Впервые он понадобился кому-то как Садовник. Кто-то просил помощи.
– Слушаю, - поспешно отозвался он.
В объем экранчика ворвалось лицо Ирины. Бледное, испуганное. Из глаз Язычницы катились горошины слез.
– Он здесь, на стройке, - сказала девушка, кусая губы.
– Он ничего так и не понял, ничего... Почему вы молчите, Илья?
– Что случилось?
– Илья машинально потянулся за форменной курткой. Где он?
– Убежал, - всхлипнула Ирина.
– Он какой-то бешеный. Он погубит себя. Спасите его, Илья!
Гнев, жаркий, как удушье, гнев завладел Ильей. "Неужто все прахом? мелькнула возмущенная мысль.
– Месяцы узнавания, работы. Усилия стольких людей. Их боль и тревоги. Моя боль..."
Он устыдился этой вспышки. Так же тяжело и жарко, как и гневался. "Это не вина Анатоля, запомни, - приказал он сам себе.
– Это беда его. И твоя тоже".
– Лечу, - коротко сказал он Ирине.
– Вылетаю. Только вы не волнуйтесь. Я вылетаю.
Уже в воздухе Илья пожалел, что не вызвал скоростной глайдер. Гравилет - машина хорошая, но там Анатоль и у него слишком много свободного времени... Бешеный - так сказала Ирина. Зная его импульсивность, можно ожидать... Что, собственно, можно ожидать? Все, что угодно. Да, поговорили...
Вынужденное бездействие становилось невыносимым. Дурные предчувствия подступали со всех сторон, и Илья не успевал от них отбиваться. Минут через десять, когда Анатоль вдруг померещился ему уже неживым - а что, а что, пытался же он покончить с собой, пытался?!
– Илья встрепенулся и вызвал по шестому каналу совет Мира.
– Стажер Юго-западной школы Садовников, - представился он дежурному оператору.
– Прошу две минуты планетарной связи.
– Мотивы?
– спросил оператор.
– Человек в опасности, - скупо ответил Илья и, помедлив, будто слова эти не давались ему, добавил: - Возможно, опасен и сам.
– Даю минутную готовность, - оператор сделал на пульте какое-то переключение.
Илья даже поежился, представив, как вызов совета Мира заставляет всех и каждого отвлечься от своих срочных или несрочных дел, взглянуть на браслет связи или на общий экран. Миллиарды людей сейчас будут...
– Говорите, - позвал его оператор.
– Земля слушает вас.
– ...Сорок минут назад, - Илья
Планетарный эфир отозвался лишь тихими шорохами. И в этой тишине Илье почудилось ожидание огромного множества людей. Внимательное, еще не укоризненное, но уже чуть-чуть недоуменное ожидание. Будто он что-то забыл сказать. Необязательное и в то же время самое главное. Ждал и оператор, хотя две минуты уже истекли.
И тогда Илья, повинуясь какому-то наитию, торопясь, чтобы не прервали планетарную связь, добавил мгновенно сложившуюся формулу:
– Я, Илья Ефремов, нарекаю Анатоля Жданова братом своим! Готов разделить судьбу его и ответственность за все его действия.
Сразу стало легче.
Все тревоги на время отодвинулись на задний план. Осталась одна лишь мысль - настойчивая, острая: "Успеть!".
Илья решительным движением поднял панель пульта управления гравилетом, нашел продолговатый желтый брусок блока ограничителей и попробовал его вынуть. Блок не поддался. "По-видимому, конструкторы предусмотрели, что найдутся охочие...
– отметил с досадой Илья.
– Но тогда они должны предусмотреть и..."
Он поспешно достал жетон с изображением Солнца, вставил его в щель на пульте, под которой значилось: "для служебных программ". Желтый брусок блока ограничителей упал в подставленную ладонь.
...Ускорение распластало его сильное тело в кресле, отозвалось внезапной болью в каждой клеточке, нерве, сосуде.
Возносящаяся капелька гравилета все глубже проникала в стратосферу. Уже заметно округлилась внизу Земля, подернулась голубизной. Уже подступала со всех сторон ночь внеземелья, а маленькая машина карабкалась и карабкалась вверх.
Затем наступила кратковременная передышка. Илья судорожно втянул воздух, будто это был его первый вздох. Розовая пелена в глазах заколебалась, стала тоньше, прозрачнее.
Кто-то позвал его.
Из объема изображения на Илью смотрел уже знакомый ему диспетчер службы Контроля Евразии. Как же его "зовут?.. Мысли ворочались тяжело и непослушно. Зовут?.. Кажется, Курт...
Илья, стараясь унять противную дрожь в руках, показал жетон.
– Знаю, - кивнул Леманн.
– Но все же, Садовник, пожалейте себя. Такие перегрузки...
– Я боюсь не успеть, - перебил его Илья.
– Нельзя, чтобы я не успел. Никак нельзя!
Леманн опять кивнул.
– Можете пока не контролировать полет, - сказал он, опуская взгляд. Мы поведем вас. До посадки. Задавайте только главные параметры: скорость, курс. Это, к сожалению, все, что мы можем сделать для вас.
– Спасибо, Курт.
– Илья вымученно улыбнулся.
– У меня есть просьба. Брат Анатоль на вызовы почему-то не отвечает. Дайте мне, пожалуйста, пеленг его браслета связи.