Садовое общество самоубийц
Шрифт:
Плов.
Добрались до места назначения мы только под вечер. Солнце уже было в преддверии заката. Пункт общественного питания под название Тихое, оказалось не совсем тихое. Два садовых домика с высокими крышами соединялись между собой длиной верандой. Веранда неплохо смотрелась, красивая резьба по темному дереву сочеталась с драпировкой из белых штор. На заборе этого двойного участка красовался баннер, где Пушкинским шрифтом написано название "кафе Тихое место".
Закатили велосипеды в калитку, поставив их в ряд другим. Почти все места для железных коней были заняты, клиентов на веранде было полно. Стоял гул голосов.
И только зайдя на веранду, я понял, это не только голоса клиентов. С другой стороны веранды открылся вид на алюминиевую трубу наверно
– Дим, ты видишь одну из причин открытия нашего бизнеса. Мне изначально просто повезло, новую водную магистраль тянули через мой и соседский участки. Взамен предложили землю ближе к центру общества. Но я отказался, выпросил лицензию на кооператив общественного питания, выкупил соседский участок на аукционе, собственник которого на границе погиб. Даже уговорил оставить оба дома в частной собственности, правда, пожизненно нагрузили на присмотр за движком. Но нечего к шуму уже все привыкли, все уже знают наше местное музыкальное сопровождение. Да и работает он только, когда в садоводстве ведется полив. Скоро уже выключим. Ты пока посиди, вон за заказным столиком, я на кухню проверю, что там, да как без меня.
– Давай Тихон, на меня не смотри, занимайся делами.
Ух, давно я так на велосипеде не ездил. Мне кажется, что даже сейчас, когда я иду к столику колени до прямого угла поднимаю. А спина трещит, словно позвоночник заново собрал. Нет, не готов я пока к длинным велосипедным прогулкам по сельской дороге. Амортизации никакой, все неровности отдаются в тело. Если честно на последних километрах я уже готов был выкинуть своего железного коня. Но я дотянул. К моему удивлению заказное место обладало достаточно мягким угловым диваном. Плюнул на приличие и позволил себе принять лежачее положение и закрыл глаза.
– Заказывать что-то будете.
Я не сразу узнаю Санька в своей белой рубашке поло с бабочкой на шее.
– А это ты Курица.
– Лысый я прошу, забудь мое старое прозвище. Здесь на работе все меня по имени отчеству зовут.
– Ладно, Курица извиняюсь, я лучше с вами потом поем. А то неудобно как единолично.
– Димка хорош, я же тебя просто попросил, на людях без прозвищ. Давай я принесу фирменное блюдо, попробуй овощной плов от Саида, пальчики оближешь.
– Давай.
Санька убежал в один из домиков, из трубы которого шел дымок. Походу там кухня местного кооператива. Странно этот разговор с Курицей, точнее с Сашкой оставил какое-то неприятное ощущение. Словно на органичное белое опять упала маленькая капелька негатива. Официанта здесь называют по имени отчеству, нет, я не против уважительного обращения при социализме, как говориться, у нас любая профессия почетна. Но ударение на слове здесь, ударило по светлому образу местного садоводства. К нужному человеку всегда обращаются по имени отчеству, в советском союзе это было практически паролем. Я от Александра Алексеевича, официанта из кооперативного кафе. Хорошо, будет сделано. С этой абстрактной мыслю, я начал рассматривать посетителей кафе. И все больше убеждался, что мои опасения верны, что частная собственность деструктивная вещь при коммунизме. Ну не похоже эти клиенты на членов коммунистического общества. Словно смотришь агитационный киножурнал Крокодил, выпуск которого посвящен осуждению лиц ведущих не социалистический образ жизни. Вон девушки в ярких купальниках уже в стиле мини девяностых, вон кажется преступные элементы в синих шортах, а эти толстяки в поло похожи на подпольных фирмачей, спекулянтов, а вон и кавказская диаспора в кепках. Видать без классового расслоения и здесь не обошлось. Но надо отдать должное здесь присутствовали и простые огородники в белой одежде, и негры военные здесь тоже отдыхали. Трое обладателей темной кожи, попивали что-то из больших бокалов. Один поймал мой взгляд, и в знак приветствия поднял свой бокал. Я кивнул в ответ.
– А я вижу, ты здесь уже знакомишься.
– Слушай Тихон, ты бы мне что-нибудь одежды выдал, а то как-то выделяюсь на общем фоне,
– Пошли,
Мы прошли через веранду, зашли через боковой вход в левый садовый дом. Тихон поднялся на второй этаж, меня оставил внизу.
Не плохо, вполне прилично, стены обшиты деревом, на полу паркет, мебель хоть и советских времен, но она подобрана со вкусом. Немного не вписывался в дизайн комнаты ноутбук на столе. Но что-то, подсказывает мне, что возможно тут, не все так живут.
– Тихон я так понимаю, у тебя жилье кооперативного уровня.
Хозяин ответил со второго этажа.
– Дим, ты не видал здесь, как живут простые огородники или военные. Вот у них уровень намного выше, чем наш. Ведь они же выращивают семенной капитал, а мы предприниматели всего лишь обслуживаем их. Питание, одежда, не сложный инструмент, досуг, и все остальное даже интимные услуги, все, что не предполагает собой прямые садово-огородные работы являться здесь второстепенным. Частный бизнес хоть здесь и уважают, но отдача в этой сфере очень мала. Максимальная надбавочная стоимость в пятнадцать процентов от потраченных средств на производство, неважно чего товаров или услуг. Это предел, за который нельзя никому переходить. Даже если ты сам, например, предложишь больше представительнице интимного досуга, даже она выше положенного не возьмет, так как это незаконно. Да и эти пятнадцать процентов получаются только по десятилетней боевой выслуге в приграничной зоне. Вот у нас, например, кафе обладает правом только на семь процентов надбавки. Ладно, хоть три процента имеем еще с оросительной системы. Но и это вполне справедливо, мы еще сделали слишком малый вклад в общество. И запомни, здесь нет спекулянтов, здесь изначально был и всегда будет социализм.
Хозяин на последних словах своего выступления спустился по лестнице, и выдал мне черную комбинацию майки и шорт.
– Держи, у меня комплект лишний с учебного центра завалялся.
– Это какой еще центр.
– Все местные жители, еще до принятия обязательной воинской повинности среди новоприбывших, проходили начальную военную подготовку. Все, ни смотря на возраст и пол. Я, например младший сержант, командир отделения прикрытия, второй роты химической защиты, пятого гвардейского батальона западной территориальной обороны. Три месяца, в учебном лагере, потом сборы по две недели каждый год. У нас, у каждого дома храниться форма и личное оружие на случай экстренной мобилизации.
– Погоди Тихон, ты хочешь сказать, здесь все находятся в запасе. Вы еще и храните дома личное оружие.
– Да вон смотри.
– Хозяин, подошел к шкафу и вынул из него, автомат ППШ.
– Хорошая штука против насекомых, большой боекомплект, хорошая скорострельность, правда, дистанция поражения не большая, но для ближнего боя это не заменимый инструмент.
Тихон выдал явно заученную фразу. В его руках идеально новый ухоженный автомат, который доказывает мне, что вся эта местная утопия все-таки работает. Где спекулянты и коммерсанты, все капиталисты, получают меньше прибыли в сравнении с рабочим классом. Где каждый должен встать в строй, где каждый прошел нужную подготовку. И главное этот фантастический общественный строй есть, пускай на том свете, но он все-таки существует.
Младший сержант Тихон по совместительству директор ресторана натянул на себя солнечные очки и сделал позу героя боевика. Затем положил обратно свой любимый автомат обратно, оставил меня переодеваться, сам вернулся к своим клиентам.
Я где-то, у кого-то, это еще раньше читал. Коммунистическое общество возможно только в раю. Выходит он оказался прав. На майке, я заметил желтые лычки младшего сержанта. Две полоски на груди, сверху над ними буква икс или х. По-видимому, знак местных химических войск. Одетая форма сразу напрягла про отсутствие головного убора и обуви. На вешалке висело что-то вроде белой тюбетейки Саида, мне еще гражданскому сойдет. Надо бы к велосипеду вернуться ботинки и форму старую занести. Вышел через главный вход, форма так и висела на раме ботинки на багажнике. Ботинки на ноги, форму закинул в дом, вернулся на веранду.