Сады Луны (др. перевод)
Шрифт:
Калам побежал. Быстрый Бен полетел над его головой. У края крыши Калам оглянулся. Чужому магу удалось сбить пламя. Ему на подмогу спешили еще двое.
– Прыгай! – велел Каламу Быстрый Бен. – Я их задержу.
– Чем?
Вместо ответа Быстрый Бен вытащил маленький пузырек и с размаху швырнул на плитки крыши.
Калам выругался и прыгнул.
Тихо звякнув, пузырек разлетелся вдребезги. Трое чужих ассасинов остановились. Быстрый Бен глядел на белый дым, поднимавшийся над осколками. Дым начал принимать очертания какого-то существа. Оно быстро увеличивалось в размерах, хотя и оставалось бесплотным,
– А ведь ты не верховный маг Тайскренн, – детским голоском пропищал демон.
– Нет, но я из его рядов, – ответил Быстрый Бен. – И ты продолжаешь служить империи. Видишь тех троих? Они наши враги, демон. Тистеандии, злейшие враги Малазанской империи.
– Меня зовут Жемчужина, – сообщил демон, разглядывая три фигуры, замершие у противоположного края крыши. – Они почему-то не убегают.
Быстрый Бен поискал глазами Калама. Друг ожидал его неподалеку, прислонившись к стене.
– Они чересчур высокого мнения о своих силах, Жемчужина.
На самом деле мага не меньше, чем демона, встревожило поведение тистеандиев. Разве они не знают, что корвальский демон способен разнести целый город?
– Они приняли мой вызов, – пропищал демон. – Пощадить их?
– Нет. Ты должен их убить. Всех троих.
– И тогда я смогу вернуться к своему повелителю Тайскренну?
– Да.
– Как тебя зовут, маг?
Быстрый Бен помешкал, но все же назвал свое имя:
– Бен Адефон Делат.
– Но ты же числишься погибшим, – удивился демон. – Твое имя занесено в список верховных магов, которые в Семиградии сражались против империи и были разбиты.
– Сейчас не время для разговоров, Жемчужина, – оборвал его Быстрый Бен. – Видишь, к этим троим подходит подкрепление? Атакуй их.
Демон поднял голову. На крышу опускались еще пятеро тистеандиев в блестящих черных плащах. Чуть выше он заметил шестого. От него исходила такая магическая сила, что Быстрый Бен невольно поежился. На боку у шестого висел длинный меч.
– Бен Адефон Делат, – жалобно произнес демон. – Я вряд ли справлюсь с последним. Ты обрекаешь меня на гибель.
– Знаю, – прошептал Бен.
– Тогда беги отсюда. Я сумею их задержать, чтобы дать тебе скрыться. Но не более того.
Быстрый Бен приготовился спрыгнуть с крыши.
– Бен Адефон Делат, тебе жаль меня? – вдруг пропищал демон.
– Да. Очень жаль, – сказал ему маг и прыгнул в темноту.
По обеим сторонам широкой улицы горели газовые фонари, и их зелено-голубое пламя отражали мокрые камни мостовой. Снова заморосил дождь, набросив на улицу, фонари и дома полупрозрачный занавес. Справа от Раллика, за цепью спящих домов, проступали серые контуры Талантийского храма.
Храм был едва ли не самым древним строением города; камни его фундамента насчитывали более двух тысячелетий. Давным-давно исчезли талантийские монахи, превратившись в одну из многочисленных даруджистанских легенд. В отличие от Муриллио и Колля Раллик не был знатоком древних сказаний, считая их пустыми выдумками.
Взять хотя бы легенду о каком-то джагатском тиране, похороненном не то вблизи Даруджистана, не то среди Гадробийских холмов. Правда это или ложь, но сколько подземных
В одном из таких подземелий сейчас находилась Воркана – предводительница даруджистанской гильдии ассасинов. Говорили, ее покои располагаются под самым храмом. Раллик представил Оцелота, несущего ей печальное известие о вмешательстве неизвестных противников и поражении даруджистанских ассасинов. Раллик никогда не видел Воркану и не был в том подземелье, зато Оцелот частенько туда наведывался. Самое подходящее место для такой крысы, как Оцелот.
Когда-нибудь и Раллик станет командиром клана. Тогда его удостоят чести лицезреть Воркану. В его жизни что-то изменится, весь вопрос – насколько. Раллик не любил об этом думать – после таких мыслей на душе всегда становилось муторно.
Ноги несли его к «Фениксу». Невеселые думы Раллика опять вернулись к Оцелоту, гильдии и собственной жизни. Он включен в механизм гильдии. Выбора нет. Когда-то был, когда-то он мог пойти по иной жизненной дороге. Но что толку думать о том, чего не вернешь? Прошлое умерло, а будущее рисовалось Раллику длинной вереницей одинаковых темных ночей, ведущих к вечной тьме. Рано или поздно он встретится с Ворканой и принесет ей клятву на верность. Вот тогда-то и захлопнется последняя дверь.
Станет ли он таким, как Оцелот? Все может быть. Но пока еще не стал, нужно обязательно довести до конца то, что они с Муриллио задумали. По представлениям Раллика, предательство являлось самым тяжким преступлением. Оно убивало не плоть; оно убивало в человеке человека. Кинжал обрывал жизнь. Предательство обрекало тех, кого предали, на беспросветную, нескончаемую муку. Если их замысел удастся, развеселая жизнь госпожи Симталь и ее сообщников кончится. Колль, ее бывший муж, вероломно изгнанный из собственного дома, будет отомщен. Возможно, не в полной мере, но его жизнь снова обретет смысл. У Колля появится надежда.
Сам Раллик давно уже оставил всякие надежды. К чему ворошить угли в погасшем очаге? Он не властен над своей жизнью. А надежда… мелькни она случайно, он бы ее и не узнал.
Подходя к «Фениксу», Раллик нагнал Крокуса.
– Эй, Крокус, – негромко окликнул он парня.
Тот вздрогнул, но, узнав Раллика, остановился. Ассасин молча обхватил его за плечи и втолкнул в темный переулок. Там он развернул Крокуса лицом к себе. Юнец ошеломленно моргал.
– А теперь слушай, – сердито зашептал Раллик. – Сегодня ночью погибли лучшие бойцы гильдии. Я это видел своими глазами. Если не хочешь, чтобы тебя пришпилило арбалетной стрелой, держись подальше от крыш. Понял?
Крокус кивнул.
– И передай своему дяде: в городе появились малазанские «когти».
У мальчишки округлились глаза.
– И не только они, – добавил Раллик. – С неба спустились какие-то люди в черном, которые убивали всех без разбору.
– Это я тоже должен сказать дяде Мамоту?
– Да. А все, что я скажу дальше, – только для твоих ушей.
Крокусу стало не по себе.
– Если ты не сойдешь с воровской дорожки, она приведет тебя прямо на тот свет. Слишком ты заигрался, парень.