Сафари в Ла-Пасе
Шрифт:
Резко вдохнув его, она снова улеглась.
– Хочешь попробовать? – спросила она.
– А что это?
Она засмеялась:
– Это «пичиката»! Попробуй.
Она протянула ему серебряную коробочку. Увидев белый и блестящий порошок, Малко тут же все понял.
– Но ведь это кокаин!
– Мне больше нравится называть это «пичиката». Знаешь, это очень приятная штука. Словно ты уплываешь куда-то далеко-далеко, и тебя наполняет теплота.
– И часто ты принимаешь это? – с ужасом спросил Малко.
– Все
– И это не преследуется законом?
Молодая боливийка с горечью рассмеялась.
– Наш песо, это, наверное, единственная валюта в мире, которая обеспечивается торговлей кокаином. Наши правители набили им свои закрома, и когда им нужны деньги, продают кокаин.
– Кому?
– Американской мафии. Но конкуренции они не выносят. Ты не читал газету. Позавчера в отеле «Сукре» арестовали двух американцев, у которых нашли 212 тысяч долларов. Они приехали покупать «пичикату»...
Удивительная страна.
Лукресия закрыла глаза и, взяв Малко за руку, без всякого перехода, приказала:
– Ласкай меня.
Она всем телом потянулась к нему, и он почувствовал, как ее рука властно ласкает его. В течение нескольких минут в комнате было слышно лишь прерывистое дыхание Лукресии.
Вдруг она спросила каким-то отсутствующим голосом:
– Ты когда-нибудь видел, как спариваются ламы?
Малко должен был признаться, что не видел. В Австрии ламы встречаются редко.
– Это очень красиво, – мечтательно сказала она. – Они так прямо держат уши, и так высоко подпрыгивают.
Тут Малко почувствовал, как ее рука резко, почти с мужской грубостью, сорвала последнюю одежду, которая на нем еще оставалась. Повернувшись к нему, она смотрела на него блуждающим взглядом.
– Сейчас, – сказала она. – Сейчас...
Он был в таком состоянии, что только и ждал этого приказа и уже заранее трепетал от страсти. Когда он овладел ею, она судорожно обняла его, затем руки ее опустились, и она больше ничего не делала, чтобы ему помочь, безвольно лежа под ним.
Малко пьянило это безвольное и обжигающее тело, страсть его разгорелась. Диван под ними трещал и стонал.
Вдруг Лукресия как будто ожила. Она что-то забормотала по-английски и по-испански, подбадривая его:
– Быстрее, еще быстрее.
Это становилось похоже на Олимпийские игры! Из-за предательской нехватки кислорода Малко чувствовал, что долго выдержать такой ритм он не сможет. Легкие его были словно обожжены, а тело налилось свинцовой тяжестью. Он заметно снизил темп своей скачки.
И тут же почувствовал, что Лукресия расслабилась. Она все еще прижималась к нему, но уже по-другому... Смущенный и задыхающийся, он
Стоя в постели на четвереньках, Лукресия рылась ящике низкого столика. Что-то разыскав там, она погасила лампу и снова легла рядом с Малко.
Темнота его удивила. Лукресия явно не отличалась особенной стыдливостью. Внезапно он почувствовал на своих ногах прикосновение ее волос, а затем ощутил боль от укуса, тотчас же ею нежно смягченную. Она ласкала его таким образом в течение нескольких минут, медленно и страстно...
Прошло довольно много времени, прежде чем Лукресия снова зажгла лампу. Под глазами у нее легли тени, губы распухли, она казалась спокойной и расслабленной.
Разглядывая длинные ноги Лукресии, Малко с сожалением подумал, что зря она не уничтожала на них волосы...
Она проследила за направлением его взгляда и спросила:
– Тебе кажется, что я слишком волосатая?
– Почему ты от них не избавишься?
Она засмеялась.
– Да ты что! Здесь только у женщин «чула» нет волос. И если тебе повезло, и у тебя они есть, надо их сохранять, чтобы показать, что в тебе есть испанская кровь!
Как только не проявляется расизм...
Восхитительная и бесстыдная, с растрепавшимися волосами, Лукресия глянула на часы:
– Пора идти на кладбище.
Глава 7
Лопата глухо ударилась обо что-то. Лукресия направила в яму луч фонарика, высветивший кусок дерева. Это был гроб Клауса Хейнкеля.
Два индейца раскапывали могилу лопатами с короткими ручками. Одна из них лязгнула, задев за камень. Малко вздрогнул. Хотя они и находились в дальнем конце кладбища, у самых гор, их могли услышать.
– Потише, – сказал он.
Такси довезло их до 11-й улицы, находящейся в самом конце Копакабаны. Было очень холодно, кругом не видно ни души. Когда они подходили к кладбищу, из темноты послышался тихий свист.
Лукресия, светя фонариком, выступила вперед, и они увидели двух мужчин, сидевших на корточках у кладбищенской стены.
Это были индейцы «аймара», коренастые, с бесстрастными лицами. В руках они сжимали лопаты.
Лукресия о чем-то тихо с ними переговорила и повернулась к Малко.
– Они требуют пятьсот песо на каждого. Это дорого. Торговаться было не время. Он уплатил вперед, и индейцы спрятали деньги в карманы.
– Откуда они? – спросил он у Лукресии.
– Из Ла-Ампы. Это квартал бродяг возле церкви Святого Франциска.