Сага-фэнтези о Синдбаде-мореходе и его друге Ибн-сине

Гжатский Сергей

— Занимательная история! По законам жанра у тебя на шее должен был висеть какой-нибудь драгоценный медальон с инициалами снаружи и минипортретами мужчины и женщины внутри…

— Не было ни медальона, ни другого какого украшения.

— Ну, значит, твои пелёнки должны были быть из отбеленного льна с золотистой или серебряной нитью и с фигурно вышитыми инициалами…

— Дались тебе эти инициалы! — подосадовал Синдбад, — Не было ни того, ни другого. Я лежал абсолютно голый на подстилке из клока соломы и солнце успело так прожарить мою нежную кожу, что она покрылась волдырями и струпьями. Я

был еле жив, но пищал как котёнок.

— Тогда на теле у тебя должна быть какая-нибудь отметина! Типа родимого пятна, но странной формы.

— Ну, этого добра у меня навалом! Родинок полно, но все до одной обыкновенные, без странностей и вывертов!

Ибн-Сина глотнул вина и глубоко затянулся.

— Жаль! Мне было бы приятно иметь среди друзей принца крови — жертву дворцовых интриг.

— Какой дворец, какие интриги? Скорее я — жертва кораблекрушения. Мои родители, простые бедные люди, плыли на корабле, а когда он пошёл ко дну, утонули вместе с ним, успев отправить меня в моё первое самостоятельное плавание в корзине. Возможно, отсюда и происходит моя неистребимая тяга к морским путешествиям…

— Может так, а может и нет… В том месте, где твой рыбак перехватил корзину, была какая-нибудь река?

— Да! Она впадала в море поблизости от его жилища. Но к чему ты клонишь?

— Вот! — воскликнул обрадовано учёный, — История знает множество случаев, когда спасая царственных младенцев от кровожадных тиранов, их матери отправляли своих драгоценных чад в корзинах по течению рек, а сами становились жертвами дворцовых переворотов. Возможно, что твоя корзина приплыла по реке к морю, а не наоборот.

— Даже если и так, всё равно я из простой крестьянской семьи. Выше по течению не было ни одной приличной деревушки, не то что какого-то могучего государства с династией правителей. Дебри и пустыни, населённые лишь дикими животными. Я едва подрос, изучил те края так же подробно, как хибару вырастившего меня рыбака.

— Хорошо! Пусть там раскинулась пустыня. А по ним, сам знаешь, изредка бредут караваны. Кто станет отрицать, что с одним таким

караваном не ехала красавица королева с младенцем сыном, что бы проведать своих дальних родственников с разрешения мужа. Они остановились на ночлег у реки, а в полночь на них напали разбойники, которых подкупил двоюродный брат короля, помешавшийся от безответной любви к королевне. Всех поубивали. Королевна, что бы избежать надругательства и позорного плена, заколола себя кинжалом, предварительно успев отправить младенца в корзине вниз по реке.

— Ты наслушался сказок, друг мой! А ещё считаешь себя серьёзным учёным!

— Пусть так, но ты всё равно не походишь на араба!

— То же самое можно сказать и о тебе, Ибн-Сина.

— В наших обликах много схожих черт, Синдбад.

— Я давно это приметил, друг.

— Похоже, мы с тобой одной крови, капитан. Мы от одного корня.

— Я тоже думаю, что у нас с тобой одни и те же предки.

— Но ты догадываешься, кто они?

— Не имею ни малейшего представления.

— Тогда я скажу тебе: это этруски — великие русы!

— Этруски? — удивился Синдбад, — Великие русы?

— Да! — подтвердил Ибн-Сина, — Ты и я — чистокровные этруски — тиррены! Доантичные предания извещают, что родиной

этрусков являлось западное побережье Малой Азии, а именно: территория древней Людии /Лидии / — этнического соседства кровнородственных славянских и этрусских группировок, этносы которых в дальнейшем объединились. Затем этруски-тиррены и славяне-майоты мигрировали в Европу аж до Аппенин, где и расселились, обживая необъятные просторы. Потомками этрусков в Восточной Европе стали русы, свою территорию они называют не иначе как "русская земля", а своды законов, по которым живут — "Правда русская". Иноземцы называют их просто русскими! Они — наши кровные братья.

— Что ж, приятно это слышать. Теперь я знаю, каким богам молиться и кого призывать на помощь, случай чего.

— Призывай этрусскую богиню Uni, покровительницу юных воинов, Синдбад — Ибн-сина хитро прищурился, — Ведь ты всегда юн душой и телом, не так ли?

— На что ты намекаешь? — приподнялся на локте Синдбад и внимательно посмотрев учёному в глаза, деланно-равнодушно кинул в рот виноградинку.

В помещении плавал ароматный дымок, несколько музыкантов на пороге услаждали их слух звуками арфы и зурны — весьма колоритное сочетание музыкальных инструментов. Учёный сделал им знак удалиться и когда слуги вышли, продолжил разговор:

— …На источник бессмертия, в который нам обоим посчастливилось окунуться! Только я проделал это на несколько сотен лет раньше тебя!

Синдбад вздрогнул, но возражать и отпираться не стал. Он только прикрыл глаза, восстанавливая в памяти подробности того далёкого приключения.

— В моём случае, брат, не было никакого источника! В той заповедной пещере из земли било мощное световое излучение. Незабываемое зрелище — необъятный столб света, толщиной в баобаб. Это было похоже на фонтан. Он ударялся в потолок и обрушивался вниз каскадами холодных огненных брызг.

Я поспел вовремя! Свечение появляется раз в сто лет в определённый день и час и длится четыре четверти часа. Мне удалось постоять в нём целых пять минут! Потом появились Боги… Не Олимпийские, нет! Не наши, чужие и незнакомые. Это были мужчины и женщины неописуемой красоты. Они по очереди обнажёнными окунались в фонтан и исчезали, но за ними подтягивались другие.

Целый час я наблюдал из-за укрытия, как приходят и уходят богоподобные существа, чтобы совершить ритуальное омовение. Совершенство их тел поразило меня до глубины души. Но срок истёк и свечение постепенно пошло на убыль. Я вернулся на поджидавший меня корабль, до конца не веря, что обрёл бессмертие…

— Откуда ты узнал про источник бессмертия?

— Мне поведал о нём один индийский неприкасаемый из Дели. За то, что я кинул ему рисовую лепёшку и дал кружку вина.

— Как всё взаимосвязано в этом мире! — подивился Ибн-Сина, — Представь себе, я тоже узнал про сакральную пещеру из уст одного прокажённого и тоже в Индии. Я дал ему мазь от проказы и он в благодарность посвятил меня в эту тайну.

Но когда в определённый год, день и час я вошёл в грот, то увидел, что столб света падает с потолка и растекается по земле, образуя небольшое озерцо. Представляешь? Водоём сплошного холодного огня, от которого по тёмным стенам плясали радужные сполохи.