Сага-фэнтези о Синдбаде-мореходе и его друге Ибн-сине
Шрифт:
— А и то верно! — засмеялся учёный.
Синдбаду вдруг почудилось, что кто-то недобрый в упор смотрит ему в спину. Резко обернувшись, он никого среди развалин не увидел. Однако неприятное ощущение не проходило, о чём он не преминул поделиться с учёным. Телохранители тоже подтвердили, что чувствуют чьё-то враждебное присутствие вокруг. Все схватились за мечи.
— Что-то мы тут подзадержались, — заявил Ибн-Сина, — Давайте-ка
убираться поскорее.
— Да, пошли! — кивнул Синдбад, не спуская глаз с
Улица, всё так же захламлённая гигантскими останками и разным мусором, сделала один поворот, другой и отряд очутился на центральной площади городка. Вернее, на небольшой ровной площадке, оставшейся от неё. Всё остальное пространство завалили обрушившиеся стены ближайших зданий.
В центре этой площадки догорал костёр, скорее всего тот самый, на дым которого они и прибежали. Угли ещё тихо тлели, слабый дымок от них воспарялся в небо, по пути коптя стальной вертел, покоящийся на деревянных рогатках и то, что к нему было привязано медными цепями.
Ни Синдбад, ни Ибн-Сина в первый момент не поняли, что это было такое. В отличие от них Намуба и его воины мгновенно распознали на вертеле прожаренные останки человека, некогда бывшие белым мужчиной среднего возраста и крепкого телосложения. Теперь от него мало что осталось. Несчастного слопали практически целиком. На вертеле коптились лишь обглоданные кости и немного плоти.
Пересилив тошноту, приятели не стали больше пялиться на костёр, а занялись осмотром местности, что сразу же дало свои результаты. Невдалеке, на камнях, они обнаружили окровавленную одежду несчастного, разбросанную где и как попало.
Синдбад наткнулся на потрёпанный расшитый золотом камзол с серебряными пуговицами и подняв его, обнаружил под ним бога тую перевязь с непомерно широкой саблей-селёдкой. И то и другое ему было очень знакомо.
— Ба! — воскликнул он, — Да это наш Мустафа! Вот и нашёлся беглец.
— Провидение покарало вора! — поднял в назидание палец вверх Ибн-Сина.
— Не провидение, а дикари-людоеды.
— Да, но наслало то их на него провидение.
— Хорошо, не буду спорить! — смирился Синдбад, поднимая с земли
увесистую дубинку со следами крови, утыканную острыми клыками
какого-то хищника, — Вот этим они его сначала оглушили, пока он
спал перед костром, потом раздели, поджарили и схавали за милую
душу!
Эфиопы, отличные следопыты, в голос подтвердили слова Синдбада.
— Беглец устал, когда грёб к берегу на украденной шлюпке, капитан.
Утром всегда холодно. Он спрятался в развалинах, развёл костёр и завалился спать. Очень неосторожно поступил. Забыл об опасности.
Дикари тут как тут. Оглушили спящего, раздели, связали и зажарили на его же костре. Вертел и рогатины у них всегда с собой…
— Вошли
— Мустафы! — поправил Синдбад.
— Без разницы, — отмахнулся Ибн-Сина, — Кстати, ты проверил карманы одежды? В них могут быть наши шкатулки.
Синдбад так и подпрыгнул на месте.
— Ах я растяпа! Ну совсем котелок не варит.
Оба бросились подбирать и ощупывать одежду Мустафы. Повезло Ибн-Сине. Он нашёл шкатулки в глубоких карманах бархатных штанов беглеца.
— Есть!
— Проверь, карты на месте? — подскочил к нему Синдбад.
— На месте! — заверил друга учёный.
Внезапно на глаза Синдбаду попался пояс Мустафы, чем-то набитый до отказа.
— Ну-ка, ну-ка! — капитан поднял пояс и осмотрев со всех сторон, чир кнул кинжалом по материи.
В прорезь, вспыхивая в лучах утреннего солнца алым, голубым и изумрудным, посыпались искристые драгоценности: кольца, перст ни, браслеты, серёжки, цепочки, подвески и медальоны из золота и драгоценных камней. Синдбад от изумления присвистнул, а Ибн-Сина разинул рот:
— Вот не думал, что Мустафа был подпольным миллионером. Всё
своё носил с собой…
— Это не его драгоценности! — возразил Синдбад, внимательно осматри вая одну из серёжек со всех сторон, — Обрати внимание на это клей мо. Лебедь, пролетающий над башнями замка и внизу имя: "Доро та".
— Следовательно, эти драгоценности — собственность его госпожи, принцессы Дороты! — констатировал Ибн-Сина, помогая другу соби рать дорогие безделушки в пустой кожанный мешочек, услужливо протянутый им Намубой, — Но почему они хранились у него, а не у специально приставленного к ним слуги?
— Ответ очевиден: он их украл!
— Точно! И совершил он этот нехороший поступок в тот момент, ког да на них напали те самые маленькие волосатики, о которых он нам давеча заливал.
— Пока все дрались с врагами, он на одной из лодок вернулся на утёс и спрятался в пещере, ожидая, чем закончится схватка. Принцесса и её люди победили. Тогда Мустафа решил также незаметно вернуть ся и вновь присоединиться к экспедиции. А чем он рисковал? Да ничем! Пропажу драгоценностей наверняка списали бы на напавших карликов…
— Точно, Синдбад! Но тут хитрец обнаружил, что его непривязанную лодку угнал отлив. Помнишь, мы видели её невдалеке отсюда? Гнус ный ворюга угодил в собственную западню. Сначала он отчаялся, но вскоре увидев на горизонте наш корабль, догадался, что мы плывём к утёсам и обязательно обнаружим пещеру…
— И он стал терпеливо дожидаться нас, заранее решив притвориться сумасшедшим, потому как такого никто не станет воспринимать всерьёз…
— В этом козёл преуспел… Что тысобираешься делать с цацками?