Сага-фэнтези о Синдбаде-мореходе и его друге Ибн-сине
Шрифт:
— Зато Дорота даёт своим солдатам наглядный пример выдержки и мужества. Смотри, как она умело зажигает их сердца ненавистью к врагу. Они дадут достойный отпор, будь спокоен!
— А что станем делать мы? Неужели заделаемся сторонними наблюдателями?
— Во-во! Ты уже готов ради прекрасных глаз незнакомки погубить нашу экспедицию. Это ли не горе? Хотя, тебе решать! Но я уже подсчитал, что наших объединённых с принцессой сил всё равно не хватит для качественной битвы. Количество кентавров превышает число наших воинов в два-три раза. Так стоит ли рисковать понапрасну?
— Я
— Это всё теория! Практика от неё существенно отличается.
— Вот сейчас и проверим. Я принял решение — мы идём на помощь принцессе! Мы нападём на кентавров неожиданно и с тыла, когда они начнут подниматься на вершину, атакуя лагерь Дороты. Судя по их шкурам — они самые настоящие дикари. Значит, никакой тактики и стратегии в бою не придерживаются. Я не вижу у них другого оружия, кроме дубин. А у нас — стальные мечи и щиты, копья и луки. Всё за то, что мы победим!
— Дубина в умелых руках тоже может стать грозным оружием, ты знаешь это не хуже меня. Но внезапность нападения должна посеять в рядах дикарей панику, тут ты прав. Они обязательно пустятся наутёк, как я искренне надеюсь… Ладно, я согласен на твою авантюру. Главное, как говорил один небезызвестный полководец, ввязаться в драку, а там будем смотреть!
— Тогда оставляем повозки под охраной слуг, а сами на колесницах и верхом нападём на врага? — предложил Синдбад, дрожа от нетерпения.
— Я бы этого не делал, Синдбад, — возразил Ибн-Сина, — Я знаю кентавров! Это коварный и злобный народец! Пока мы будем сражаться, часть из них вполне может тайно выйти из боя и разграбить наш не защищённый обоз. Пусть лучше все повозки следуют за нами в арьергарде: и нам спокойнее, и тыловое прикрытие будет обеспечено.
— Ты — гений всех полководцев! Пусть так и будет! — согласился с доводами приятеля Синдбад.
Он обратился с короткой речью к отряду, указав саблей на врага; упомянул про отряд принцессы, который они должны спасти во что бы то ни стало, и первым ринулся в бой, увлекая за собой Ибн-Сину, телохранителей и всех остальных всадников, за которыми тронулись и повозки, прикрываемые колесницами.
* * *
Ещё задолго до всех этих событий, Синдбад, набирая экипаж, ставил перед каждым соискателем необходимым условием не только абсолютное знание морского дела, но и умение владеть всеми видами известного, малоизвестного, и даже экзотического оружия.
И такие претенденты находились! В основном, это были бывшие пираты, решившие в силу тех или иных обстоятельств покончить со своим разбойным ремеслом и начать новую жизнь. Синдбад, конечно, знал об их тайне, но всё равно вносил в списки и помалкивал.
Ибо эти самые "бывшие" и составляли основной костяк его несгибаемого экипажа. Именно они отличались особой преданностью и исполнительностью, ценя редкое человеческое отношение к ним капитана и кругленькие суммы, которые он всегда и без задержек выплачивал матросам после каждого плавания.
Что же касается самой работы, то она мало чем отличалась от прежнего разбойного ремесла.
После нескольких лет службы у Синдбада, любой член экипажа "Ирбиса" мог позволить себе приобрести роскошную виллу в окружении виноградников, полную слуг, и жить припеваючи. Или купить собственный корабль и заняться свободной торговлей.
В случае же гибели матроса в плавании, Синдбад добросовестно выплачивал его родным и близким не только причитающееся за рейс жалование, но и единовременное пособие, позволяющее последним жить безбедно долгие годы. Таковы были условия контракта и матросы ни на секунду не сомневались, что когда-нибудь их капитан отступится хоть на пядь от любого из его пунктов.
Поэтому, получив приказ атаковать кентавров, никто — ни слуги, ни матросы даже и не подумали возроптать или как-то иначе высказать своё неудовольствие предстоящим опасным предприятием, в которое их вовлекает Синдбад.
Наоборот, они радостно загоготали в предвкушении жаркой сечи, повыхватывали из ножен мечи и абордажные сабли и с бесшабашной удалью ринулись за своим капитаном в гущу сражения.
Кентавры тем временем рассыпались и перестроились в цепь, другую, третью. Приятели видели, как они окружили холм и стали медленно подниматься к вершине, откуда в них полетели копья, стрелы и камни. Неся потери, парнокопытные дикари упорно лезли наверх, пока не оказались на границе лагеря незваных пришельцев.
— Эх, не успеваем! — отчаялся Синдбад, — Сейчас кентавры набросятся скопом, сломят и сомнут сопротивление отряда и всех перережут. Нам достанутся одни трупы…
— Не отчаивайся, друг, всё обойдётся! Ещё не вечер, капитан!
Люди-лошади выждали минуту, за которую следовавшие друг за другом цепи соединились в одно плотное кольцо, взмахнули дубинами, громко заорали для острастки и со всех сторон ринулись через кусты на розовеющий в центре поляны шатёр и окружавших его солдат.
Но атака быстро захлебнулась! В кустах оказались замаскированные врытые в землю плотные ряды острейших рогаток из прочных оструганных брёвен, о которые с десяток кентавров сходу продрали себе брюхо и с вывалившимися кишками попытались отступить. Но были раздавлены своими же собратьями, следовавшими за ними по пятам.
Между рогаток возвышались завалы из валежника, перескочить через которые было просто невозможно, потому как под ними скрывались копейщики, умело поражавшие врага опять же в брюхо, а чуть поодаль в засаде сидели лучники, раз за разом по команде посылавшие во врага тучи стрел, дротиков и копий, которые разили метко и беспощадно.
Это было похоже на плановый отстрел кентавров, на невозмутимое их истребление. Ай, да принцесса! Как профессионально она построила оборону. Люди-лошади уже понесли сокрушительные потери — около двух десятков парнокопытных бойцов — в то время как ни один человек из её отряда не пострадал.