Сага-фэнтези о Синдбаде-мореходе и его друге Ибн-сине
Шрифт:
Синдбад, видя провал первой атаки кентавров, приободрился.
Ибн-Сина, скача с ним бок о бок, похлопал приятеля по плечу.
— Что я говорил? Ещё не вечер!
— Но кентавры не отступились, они готовятся ко второй атаке…
— И пусть себе готовятся, лишь бы не оглядывались. Мы уже у подножья холма, аккурат под ними. И они пока нас не засекли.
— Но если они попрут тараном?
— А зачем принцессе столько много завалов из валежника вокруг лагеря? Если кентавры начнут прорываться, они наверняка подожгут валежник, что бы на пути дикарей встала
— Это опасно! Можно самим обгореть.
— Конечно можно! Поэтому давай прибавим ходу и нападём на кентавров ещё до того, как они пойдут на прорыв обороны принцессы!
Кентавры, как видели приятели, отступили, но не ушли. Они только больше рассвирепели из-за неудачи и больших потерь. Их предводитель, мрачный краснорожий бородач со шкурой саблезубого тигра-альбиноса на могучих плечах, головы не потерял и трезвости мысли не утратил. Он оставил одно кольцо оцепления, а остальных воинов свёл во единый мощный кулак, видно и впрямь решил идти напролом.
— Ищите в укреплении пришельцев наиболее слабое место! — приказал он разведчикам, — Мы ударим по нему "клином"! Пусть мои копыта сожрёт короста, а мой хвост навечно останется в репейниках, если нам не улыбнётся удача!
Разведчики отсутствовали недолго. Они нашли то, зачем их посылали. Наиболее слабым местом им показалось русло пересохшего ручейка, по которому с вершины холма некогда сбегали воды родника. Но источник давно иссяк, ручей высох, а русло осталось. По его берегам торчали две рогатки, однако само русло оставалось незагороженным. Это была узкая лазейка, но она была! И если на неё устремить острие тарана, то…
Предводитель кентавров выбрал направлением главного удара
именно это место. Совершив несколько обманных манёвров, отряд людей-лошадей несколько раз для виду сунулся то в одну, то в другую точку обороны принцессы, пока в третий раз неожиданно не свернул вдоль по руслу.
Солдаты принцессы растерялись от неожиданности, когда кентавры один за другим стали проскальзывать в лагерь между двух рогаток по дну бывшего ручья. А за первыми храбрецами устремился и остальной отряд. Это было похоже на прорыв плотины.
Чем бы всё закончилось для отряда принцессы Дороты, неизвестно, но в этот критический момент на кентавров напал отряд Синдбада. Матросы, слуги и телохранители под предводительством друзей с диким гиканьем врезались в задние ряды парнокопытных воинов, поигрывающих шипастыми дубинами в мускулистых руках. Те и опомниться не успели, как были посечены под корень. С дюжину хвостатых мифических созданий забилось в агонии.
— Коней кинули! Копыта отбросили! — развеселился Ибн-Сина, видя поверженного врага.
— Братцы! Бейте вон того рыжего с наглой мордой — он похож на Чубайса! — учёный ринулся на очередного врага.
Как и рассчитывал Синдбад, неожиданное нападение с тыла не только ошеломило кентавров, но и расстроило все их планы. Хитроумная атака парнокопытных дикарей захлебнулась. Они оказались между двух огней, потому что отряд принцессы, увидев негаданную помощь незнакомцев, от обороны перешёл к
— Ур-ра! — завопили солдаты Дороты, вскочили в седла и как только
слуги разметали два-три завала из хвороста, покинули пределы лагеря и с вершины накинулись на кентавров, стараясь зажать их в тиски между собой и неизвестными храбрецами. Вела бойцов в бой сама принцесса, из-за миниатюрного копья в руке похожая на Афродиту-воительницу.
Чего никак не ожидал ни один из отрядов, так это то, что численное превосходство и дикарская безрассудность кентавров позволит им сравнительно быстро опомниться и организовать успешное сопротивление. Их не смутила ни перспектива сражения на два фронта, ни превосходное стальное вооружение пришельцев. Люди-лошади и не подумали пуститься наутёк, наоборот, они с яростью набросились на врага.
Закипела сеча. Кентавры и люди сошлись не на жизнь, а на смерть. Побоище вызвало бы жуть у стороннего наблюдателя, коли бы такой объявился. Никакие рыцарские жесты тут не работали:
и те, и другие пленных не брали, раненых и лежачих добивали, пощады не просили и не давали! Рёв, ржание и дикие крики смешались со звоном клинков, треском разрубаемых костей и хлюпаньем проломленных черепов.
На каждого солдата принцессы, равно как и матроса Синдбада в среднем насело от трёх до четырёх парнокопытных увальня. Виртуозно размахивая увесистыми дубинами, утыканными острыми клыками саблезубых хищников, озлобленные кентавры дрались жестоко и мощьно.
В отличие от людей-всадников, сами себе и рубаки и лошади, они имели неоспоримое преимущество над последними, которым приходилось управлять скакунами. Кентавры вихрем носились по склонам холма вокруг людей, обрушивая на их головы молниеносные дубины. Кто не успевал уклониться, тот валился на землю с раскроенным черепом или переломанными конечностями.
Видя это, Синдбад впал в отчаяние. Он понял, что в ближнем бою у них нет ни единого шанса на победу. Но капитан как всегда
остался верен себе. Он решил поменять тактику боя: раз нельзя одолеть дикарей мытьём, то нужно попробовать катаньем.
— Отходим! — закричал он своим людям, — Копейщики — вперёд и копья наперевес. Лучники — вставайте за ними и за дело! Расстреляем их стрелами на расстоянии.
И первым поднял свой лук, как только вырвался из свалки битвы, которая уже переросла в настоящее избиение. Принцесса Дорота в свою очередь быстро оценила преимущество предложенной незнакомцами тактики и тоже отдала аналогичный приказ.
— Все ко мне! Перестроились! Бейте их на расстоянии дротиками и стрелами! — сквозь шум боя донёсся до друзей её звонкий мелодичный голос.
Битва перешла в новую стадию, не вполне благоприятную для кентавров, на которых обрушился ливень метких стрел, дротиков и копий. В считанные секунды их войско ощутимо поредело. Люди-лошади на скаку грохались на землю, орошая траву багряной кровью. Вскоре в живых осталось едва ли две дюжины дикарей. Трупы остальных густо усеяли склоны холма разноцветными буграми.