Сага о бескрылых
Шрифт:
Оборотниха кинула плащ на низкий лежак у очага. Десятник ощупью лег, вытянулся — подраненная нога ныла, но нэк уже шел по жилам, нес покой и облегчение. Скрипнули жерди лежака, Лоуд легко коснулась напарника:
— Не желаешь? В море хорошо, но тесновато.
Возражать не хотелось — Укс лишь сдержал вздох, когда плоть на первую нежную гадость среагировала…
Было хорошо: чуть слышный плеск волн, голова пустая, нэк в крови: боль ушла, сладость осталась. Покой и хрумканье ослиное.
Выгибаясь
…Отдуваясь, прошептал:
— Самой-то? Нужно что для тела?
Засмеялась чуть слышно:
— Брось об этом думать, хозяин. Иное мне интересно. В глаза человеку глянуть. Или розы вспомнить.
— А с телом многоликим мне, значит, не управиться?
— Не смеши. Расскажу когда-нибудь, вместе повеселимся, — невидимая Лоуд села. — Э, Грушеед, отдохнул? Выводи собрата.
В углу зашевелились.
Укс сел, нашарил новые сапоги — вроде по ноге, но на вспухшую ступню налезает с трудом.
— Слышишь, пустоголовая, ты бы меня перестала хозяином звать. Не так уж и смешно.
— Выдумаю шутку получше, эту брошу. Пошли, уж заполночь луна взлетела.
На берегу горел костер, сидели бойцы — судя по сплошь драной одежде — храмовые. На звук шагов вяло взялись за оружие.
— Слава Слову, я без дурных мыслишек, — поздоровался десятник.
— И тебе, — один из моряков всмотрелся. — С «Фоса», что ли?
— С него. Не видали кого из моих?
— Там ищи? — моряк ткнул пальцем в набежавшую волну. — Все там. Нэк продаешь или меняешь?
— Сам бы купил, — Укс присел к огню.
Молча смотрели на огонь.
— В лагере нэк есть, и у маячных, — тоскливо сказал один из бывших храмовых, болтая ложкой в котле с недоеденным рыбным варевом. — Отбить бы.
Опять молчали, потом узколицый гребец прошептал:
— Может, еще ничего. В городе кое-кто третьи сутки без нэка. Живы еще. Может и в своем уме останутся.
— Их все равно хиссийцы дорежут, — равнодушно предсказал моряк с замотанной рукой.
— От города уходить нужно. В скалах или на берегу отсидеться, переболеть, — продолжал узкомордый оптимист.
— Да как тут уйдешь, — вздохнул раненый.
Понятно, что от близкого нэка, пусть и чужого, уйти невозможно.
Моряки смотрели на бухту. Еще светил Хиссийский маяк, виднелись костры тамошнего отрядного лагеря.
— Я все ж рискну переболеть, — сказал Укс. — Лодку-то найти можно?
— Отчего ж. Сыщешь. Здесь-то только развалюхи остались — даже из бухты на таких щелястых не выгребешь. Но днем сторговать лодку можно. Горожане предлагали, но уж цену гнули… — моряк замолчал, вглядываясь
Из темноты слышались далекие крики.
— Барка! Гляньте! Неужто течением занесло?!
Берег зашевелился, откуда-то появлялись измученные, трясущиеся моряки, вглядывались в темноту.
— Неужто та?!
— Она, потерявшаяся!
— Слава Слову! Спасемся!
Спешно отгребал от берега унир маячных…
Осла и мальчишку оставили в знакомой хижине. Оборотень бежала рядом с Уксом, перепрыгивали через тела у обугленной пристани, смотрели в бухту: маячный унир уже успел подойти к барке, собрался брать на буксир. Мелькали факела на берегу…
— Э, Укс, не может этого быть. Ни течением, ни ветром…
— Согласен. Но ты глянь: она же?
— Вроде она. Корма приметная. Но не может этого быть!
— Да, Логос-созидатель нынче крепко задумается. Там сколько нэка-то было?
— Лучше спроси, сколько храмовых мордосов пойла жаждут…
Левее сгоревшей пристани скопилось неожиданно много народа: и храмовые, спешащие в сторону маяка, и горожане, даже бабы полуголые откуда-то повылезали. Кричали, размахивали факелами.
— Нэк везут!
— На год хватит, пополам мне развалиться!
— С Сюмболо подкрепление идет!
Визжал кто-то истошно, метался по кромке берега, разбрызгивая пену прибоя:
— Не ведите! Не ведите ее сюда! Сгинем все! Боги гневаются! Что творите, скоты безумные?!
— Э, хозяин? — Лоуд сбилась с шага.
Укс тоже остановился, узнав визгливого оратора.
Карлик Ссандр забежав по пояс в воду, вглядываясь в подходящий унир, волокущий барку.
— Уведите ее! Уберите! Гибель нас ждет!
Люди бежали по берегу, не обращая внимания на визг спятившего коротышки.
Волна чуть не опрокинула карлика, тот схватился за голову и, рыдая, прокричал:
— Проклят Хиссис! Нет мне прощенья!
Пена залепила морщинистую физиономию, накрыла рыдающего крикуна с головой.
— Чего это он такое выл? — озадаченно спросил Укс.
— Ну, пора крысиного хитреца порасспросить, — оборотниха схватилась за нож.
— Так смыло его.
— Как смыло?! Вон выполз!
Шпионы подбежали к воде: Ссандра не было, лишь хлопья пены впитывались в песок.
— Ладно, потом. Глянем что с баркой. Она ведь и правда груженая, — Укс двинулся к толпе, поджидающей подходящие корабли, но оборотень ухватила за рукав.
— Ты на бухту глянь.
С бухтой действительно что-то было не так: волны изменились. Что-то похожее вспоминалось, но десятник, без всякого сомнения, никогда раньше не видывал гавани, набитой сгоревшими остатками кораблей.