Сага о чернокнижнике
Шрифт:
Мой выпад оказался для Изетты неожиданно болезненным: дней восемь она вообще не показывалась, но затем все вернулось на круги своя, только уже с новыми издевками. Я начал все чаще ловить себя на мысли, что если козлу Козловскому я в конечном итоге воткнул карандаш в глаз, то Изетта уже давно заслужила быть утыканной карандашами с ног до головы. За полгода заключения я еще не дошел до того предела, когда люди становятся убийцами, но мысли о том, как я буду убивать Изетту, когда выберусь из клетки, уже не казались мне чем-то диким. Правда, это будет не самой простой задачей, потому что я - слабеющий доходяга, вообще не умеющий драться, а она уже в какой-то мере подготовленный боец, и ростом с меня, и вообще крепкая. Ну и еще надо как-то с клеткой вопрос решить, ага...
...Разумеется,
Время шло, ничего не менялось. Я уже начал привыкать к скуке и ничегонеделанию, равно как и к номерам Изетты, но не перестал удивляться тому, как у нее едет крыша.
Доходило порой до абсурда. Как-то раз меня перевели на другой этаж, совершенно пустой, только зал по центру, клетки у стен - и я. Таким меня уже было не удивить, посижу в тишине, подумаешь...
К вечеру внезапно появились слуги - обычные люди, а не такие, с пустыми взглядами и без эмоций, как те, что носят кормежку - и принялись тащить в зал вначале мебель, после нескольких столов и стульев появились слуги со столовыми приборами.
Вот тут уже я начал недоумевать. Что тут такое намечается? Заседание инквизиции или суда? Так это обычно без тарелок и ложек происходит, хотя, конечно, в этом мире могут быть свои правила... Чуть позже появилась группа нарядно одетых людей с музыкальными инструментами, и вот они уже, в отличие от охраны и персонала, опасливо на меня косились, но не заговаривали.
Я некоторое время пытался понять - а сейчас точно вечер? Обычно это легко определяется по доносящемуся шуму, голосам, шагам - когда взвод рыцарей шагает строем в ряд, это слышно хорошо. Вроде бы сейчас должен быть вечер... Хм. Странно.
Еще позже снова появились слуги и принялись расставлять на столах закуски и напитки. К счастью, столы от моей клетки стояли далеко, а среди блюд не было сильно пахнущих, однако меня больше всего занимала даже не еда, а вопрос, какая, все-таки, фигня тут происходит?
Однако мне это вскоре надоело, я перевернулся на другой бок и заснул, благо, музыканты и слуги особо не шумели.
Но спал недолго: пришли гости в богатых одеждах, заиграла музыка - и я проснулся в состоянии сильнейшего когнитивного диссонанса. Поначалу я все никак не мог понять, что за цирк тут творится, а когда понял - едва не засмеялся во весь голос.
Оказалось, что это Изетта праздновала свой день рождения. Нет, ну не больная ли?
Гости, что интересно, были в основном светского толка. Было несколько человек из ордена, которых я без труда узнал по специфическим парадным одеждам, а все остальные - числом до двадцати - светская молодежь, лет семнадцать и до двадцати двух, возможно, дворяне, потому как разодеты они были весьма и весьма хорошо. Видимо, Изетта убила одним выстрелом двух зайцев: устроила своим гостям криповую вечеринку - ночью да в темнице с самым кошмарным чернокнижником - и обеспечила мне мучительную бессонницу.
Где-то полночи я ворочался с боку на бок под веселые мелодии и танцы. Ну, Изетта, когда-нибудь я доберусь до тебя, и ты ответишь в том числе и за этот цирк... Может быть. Очень хочется надеяться.
– Так ты и есть тот самый Рэйзель?
– послышался внезапно голос совсем рядом.
Я приоткрыл один глаз.
Возле решетки стоял высокий стройный блондин, причем несколько старше остальной компании, лет двадцати пяти.
– Он самый, - зевнул я.
– Что надо?
– Да ничего, просто захотелось посмотреть на того, кто нагонял страх и ужас на целый континент, в том числе на те места, где сам никогда не бывал...
– он достал из кармана серебристую фляжку, отвинтил, глотнул и спросил: - будешь? Олеронское, двадцать лет выдержки.
– Во-первых, я не пью, во-вторых, Изетта уже и других начала задействовать в своих издевках? Знаем, плавали.
Блондин закрутил крышку и отправил фляжку в карман.
– Да какие там издевки... Между нами есть кое-что общее... Мы оба тут находимся против своей воли. К счастью, я утром уйду из этой унылой юдоли скорби и печали...
Хм, это уже что-то интересное.
– Интересно,
– Признаться, я жене тот же вопрос задал. Оказывается, ее вышестоящие, ну, Изетты, дабы поощрить ее выдающиеся успехи на стезе служения Пятерым, предложили ей выбрать себе подарок ко дню рождения. Ее выбор - вечеринка здесь и сейчас - удивил и их самих тоже, но тут такое дело, пообещали значит пообещали.
– А ты сам-то кто такой?
– Виноват, не представился. Корвин Крин вир Олерон, принц Олерона, принц Тантагора, граф Ландэгра... Короче говоря, никто.
– Последнее слово было неожиданным, - заметил я, - впрочем, уважаю самокритичных людей.
– Самокритичный - это не про меня, - ответил двойной принц, - просто констатация факта.
– Странно, я думал, принцы - важные шишки... А что ты тут забыл-то, вир Олерон, Тантагор и Ландэгра?
– Сопровождаю жену, которой было угодно, к моему сожалению, принять приглашение на сие, кхм, мероприятие. Говорю же - я тут против собственного желания.
– Так ты еще и подкаблучник? Странные принцы пошли в последнее время...
На губах Корвина появилась саркастичная усмешка:
– Ну а как еще? Я принц Олерона - шестой принц. Без малейших перспектив унаследовать трон этого маленького, забытого богами острова, живущего исключительно за счет виноделия и увязшего в непрекращающейся борьбе за трон многочисленных принцев. А тут, в Тантагоре, я просто принц-консорт на птичьих правах, и самое страшное, что со мной может произойти - это развод. Потому - да, подкаблучник, а что поделать-то? Иного способа, чтобы жить припеваючи и в королевском дворце, как положено человеку моего происхождения, у меня нет. Но не все так плохо, на самом деле. Король Вольдранг, тесть мой, с утра до вечера в делах и заботах, а у меня их нет. Быть консортом, с определенной точки зрения - значит жить по-королевски, но без королевских хлопот. Кронпринц Васпиан, мой шурин, вечно в разъездах, в хлопотах, в учебе - он будущий король, а королю надо очень много знать и уметь. К нему преподаватели целый день гуськом ходят, один вышел - второй зашел, математики, генералы, министры, тренеры, банкиры, историки... Сплошная скукота смертная. А я изучаю живопись, музыку, риторику и поэзию - то, к чему душа лежит. Так что жаловаться грех.
Я хмыкнул.
– Ну и как оно живется на всем готовом?
Лицо Корвина приобрело лукавое выражение:
– Так уж на всем готовом? Просто между прочим, к моей супруге, помимо меня, сваталось не то семнадцать, не то восемнадцать других принцев из окрестных государств, это только те, о которых я знаю. А я остроумным, элегантным, воспитанным, культурным и образованным не родился, я им стал, и только я знаю, каким трудом. Опять же, я не дармоед, как может показаться человеку, не проинформированному о жизни королевства... Я сберегаю Васпиану массу времени, публично поддерживая своим шармом и остроумием его государственные начинания... Он популярен, его уважает аристократия и любят солдаты, а я обеспечиваю всем его действиям правильное восприятие со стороны населения и должностных лиц страны. Я говорю от имени короля и кронпринца об их реформах и идеях - и мое красноречие, моя харизма, мое чувство юмора начинают отождествляться с ними. Я могу поехать, если очень надо, в самый глухой закуток страны разбираться с какой-то проблемой, на которую нет времени ни у короля, ни у кронпринца. Точнее, разбираются неприметные знающие люди, моя роль сугубо представительская, но при этом у всех в этом закутке возникает впечатление, что их проблемой занимаются на высочайшем уровне. Шутка ли - аж целый принц приехал... Это работает, потому что простолюд не видит принципиальной разницы между мной и Васпианом. Мы же оба принцы, верно? И когда он станет королем, его будут любить и уважать за то, что я за него колесил по стране и говорил за него... Ну и наконец, меня можно послать на переговоры в соседнюю страну, потому что из-за моей нулевой политической ценности я как заложник, хе-хе, никому даром не нужен.