Сага о диком норде

Бутырская Наталья

Он фыркал, скрипел зубами, но выслушал. А под конец сдулся. Уступил.

— Ладно! — запоздало огрызнулся он. — Пусти! Схожу я к Ульвиду.

Другое дело!

Как только Гисмунд вышел из лесу, к нему из рунного дома сразу же направились несколько человек. Мы с Видарссоном могли только надеяться, что этот болван сдержит слово. По крайней мере, он пальцем в нашу сторону не тыкал, и встречающие в лес не побежали.

Мы отошли подальше, в небольшую ложбинку, которую я заприметил по дороге сюда, зашли поглубже в кусты,

и я рухнул наземь. Всю дорогу от переправы я держался только из-за Гисмунда. Если бы этот мозгляк понял, насколько я выдохся, то предал бы точно.

Нога болела зверски. В бою сломанный палец не ныл, да и в ледяной воде тоже, зато после пробежки тело разогрелось, на боку проступили кровавые пятна, рука распухла так, что мокрая рубаха натянулась. Видарссон дышал еле-еле, будто собака на жаре, видать, ребра разболелись. А еще мы озябли.

Хоть зимы в Бриттланде толком и нет, но после плавания в Ум одежда не высохла, и я стучал зубами на весь лес.

В детстве я считал своего отца самым сильным на свете. Почти как Фомрир. Седьмая руна казалась чем-то недостижимым. Эрлинг-хускарл не болел, не мерз, не проигрывал и уж точно не шмыгал носом. Так почему я, будучи на той же самой руне, так погано себя чувствовал?

Видарссон задремал, а я решил посторожить. Мало ли? Драугры придут или родственники Хрокра? Посторожить, а заодно просушить одежду. При помощи последнего топорика и ножа вырыл в дерне яму, рядом вторую поменьше и соединил их подземным проходом. Сходил в сторонку от ложбинки, насобирал сухих веток, причем брал только те, что еще не упали на землю. Такие меньше дымят. Засунул их в большую яму, развел огонь при помощи огнива. Нарочно выполз из ложбинки, присмотрелся. Нет, дыма не видать. Ни дыма, ни огня. Только если подойти совсем близко, можно услышать потрескивание и учуять запах. Сойдет!

Случайно на нас наткнуться сложно, а коли нарочно искать будут, так отыщут и без костра.

Я снял верхнюю рубаху и растянул ее на небольших колышках прямо над ямой. Конечно, такой костер толком не греет, жар идет только наверх, из горловины, но это лучше, чем ничего.

И жрать хотелось неимоверно. После благодати всегда чувствуешь голод, а если новая руна еще и раны залечила, так голод терзает, будто в жизни никогда не ел.

Невнятный шорох!

Прикусив губу от боли, я как можно тише выглянул из-за кустов.

Драугр!

Вот же клятая бездна! Вроде ж мертвецы еще не сумели перебраться?

Я выждал, пока драугр пройдет мимо, и, прихрамывая, поплелся следом. Когда он вышел из лесу, к нему, точно так же, как к Гису, направились люди из рунного дома. Негромкий окрик. Не получив ответа, один из рунников напал на мертвеца. Короткое сражение. И вот уже драугра поволокли за ногу куда-то за ограду.

Значит, в рунном доме уже знали о драуграх. Знали и тренировались на них. То-то мне показалось, что прежде охраны было поменьше.

Проклиная

свое любопытство, я отхромал обратно. Когда рубаха просохла, я снял нижнюю, а верхнюю накинул на плечи. Затем высушил штаны, обмотки и носки. Во второй половине дня проснулся Видарссон, и он только-только снял длинные обмотки, как снова послышались шаги. Нарочито громкие.

Я вздохнул, взял в здоровую руку наш единственный топор и подобрался к краю ложбины. Успел заметить лишь мелькнувшую спину, тут же пропавшую за деревьями. Твою ж в бездну! Кто это был? Ульвид? Скирикр? Брат Хрокра? Некто из рунного дома? Видарссона бы послать, так ведь его заметят раньше, чем он.

Решил рискнуть. Почему-то я был уверен, что Гис сделал все, как надо. И свистнул.

— И почему я каждый раз вытаскиваю тебя из задницы? — спросил Ульвид.

Видарссон спешно наматывал узкие полоски ткани на ноги, я заваливал яму из-под костра землей.

— Альрик говорил, что это ты спалил дом Хрокра. Так что сам засунул, сам и вытаскивай, — буркнул я. — И к бриттам ты нас послал.

— Что, даже не ударишь?

Я потоптался на рыхлом грунте для верности, нехотя поднял голову.

— Зачем?

— Что ж, тогда пойдем, — не удивился Ульвид.

И он двинулся напрямую к рунному дому. Сошел с ума? Ни плохонького плаща, ни шапки какой… Думает, что из-за страха перед десятирунным никто нас не тронет?

— Эй, мы вообще-то изгои. Или ты решил сам нас укокошить, перед всем честным людом? Не боишься, что перешагнешь порог?

— С сегодняшнего дня вы не изгои. Альрик убедил конунга в невиновности ульверов.

— Как это не изгои? Так ведь Хрокра же я…

— А вот об этом молчи. Расскажи лучше о драуграх. Тот парнишка что-то такое говорил, но у него всё перемешалось: отец, сестры, мертвецы, бритты.

Я старался не хромать. Впрочем, не так уж и болит, особенно если не наступать.

Мы вышли из лесу. Из рунного дома к нам сразу же поспешили хускарлы, хоть и должны были узнать Ульвида, который вот только что прошел мимо них.

— Их там без счету. Вначале шли карлы, потом хускарлы. Хельтов мы дожидаться не стали, ушли раньше. Почему конунг еще не послал людей? На том берегу ведь только одиночные бонды с безрунными бриттами. Их же всех вырежут. И что там с Альриком? Он здесь или ушел? Не видел ли Фарлей других ульверов?

От каждого слова Ульвид морщился, как будто у него болели зубы. На его счастье, подошли рунники.

— Это за ними ты шел? — грубовато спросил шестирунный парень, на вид мой ровесник. — Они точно не драугры? Вид у них…

Я в упор посмотрел на него. Он попятился, а потом вдруг расплылся в улыбке.

— Это ж… это ж… Как тебя там? Это ты Скирикра два раза уронил? Ну молодец! Я потом жалел, что в хирд не попросился, как Фасгер.

Его в бок толкнул второй, постарше.

— Они же изгоями стали. Вместе с Фасгером.