Сага о диком норде
Шрифт:
— Это что же? Зачем жрецы так делают? — нахмурился Вепрь.
— Они режут пальцы, уродуют свои тела, чтобы впустить в себя Бездну, — усмехнулся Тулле. — Почему бы не стать немного измененным?
— Ради чего? — влез в разговор и я.
— Ради знаний. Я обучался не так долго, знаю не так много, но уже сейчас вижу то, что раньше было скрыто. Не всегда, правда, понимаю, что именно вижу, не всегда это на пользу, но…
— Когда я был мальчишкой, — неожиданно заговорил Аднтрудюр, вечный молчальник, — мы с братьями нашли необычные грибы, съели их, потом до утра не спали
Мы рассмеялись. Тулле же покачал головой.
— Не такое. Здешний жрец, к примеру, может вперед заглянуть. Знает, кто к нему придет и с каким вопросом. Знает, будет ли дождь через седмицу.
— В Бриттланде-то? Это и я знаю. Конечно, будет, — грубовато оборвал Эгиль.
— Я вижу настоящее. Вижу нити, сплетения, но пока мало разбираюсь в них.
— Давай про Альрика. Про тебя еще успеем поболтать.
— Да. Я думал, что помогу Альрику одолеть безумие тем же способом, как учил меня жрец. Но между нами большая разница. Я изначально рожден с Бездной внутри, Альрик же впустил ее, получив благодати больше, чем может удержать в себе человек. Его тело не привыкло к Бездне.
— И что делать? Он станет измененным?
Альрик молча слушал нашу перепалку.
— Когда ты спокоен, — Тулле догадался обратиться к хёвдингу напрямую, а не говорить, будто тот отсутствует, — я могу удержать тебя. Но в бою… В бою я даже подойти не могу, ты слишком быстр и силен. И даже если подберусь, вряд ли справлюсь. Пролитая кровь будоражит Бездну, и брызги благодати после каждого убийства туманят разум.
— Значит, ничего сделать нельзя, — сказал Альрик. — И я все равно стану измененным. Тварью.
По его лицу нельзя было понять, расстроен ли он, взбешен ли.
— Один способ есть. Но всё зависит от Кая.
— Ну, тогда всё пропало, — присвистнул Эгиль Кот.
— Твой дар, — сказал Тулле, глядя мне в глаза. — Ты же влезаешь к нам в головы, объединяешь нас. И все вместе мы можем прогнать безумие. И не просто прогнать! Я видел! Своими глазами видел, как чернота, твариная сущность, съежилась и исчезла.
— Но это не поможет изгнать ее навсегда? — уточнил хевдинг.
— Не поможет. Зато даст тебе еще год, может, два или три. А может, и больше. Есть и другой способ. Не сражайся! Я научу, как сдерживать себя в обычное время. Но первый же бой снова толкнет тебя в черноту.
— Значит, либо стать пахарем, либо всю жизнь держать при себе Кая и надеяться, что он сумеет совладать со своим даром? Ха. Ха-ха-ха! — неожиданно расхохотался Беззащитный. — Вот же Мамир закрутил мою судьбу!
Я отвернулся, не в силах смотреть на заливающегося смехом хёвдинга. Он выглядел сейчас почти так же безумно, как и тогда, на корабле.
Когда же он успокоился, то провел трясущейся рукой по темно-русой бороде, сглотнул слюну и сказал:
— Вы все слышали слова Тулле. Я почти что измененный. И я самый сильный из вас, самый быстрый и самый опасный. Вы знаете, на что я способен в бою. Когда я снова обезумею, каждый из вас может умереть от моего меча.
Мы молчали.
— Подумайте хорошенько! Я отойду подальше. Вам не придется смотреть мне в глаза и объяснять что-то, не придется оправдываться. Кто рискнет остаться, подойдите ко мне. Остальным я хочу сказать лишь одно: благодарю! За ваше доверие, за ваши мечи, за вашу поддержку.
С этими словами Альрик резко развернулся и ушел к реке, к самой воде. Мы его видели, но расслышать нас он там не мог.
Мы все еще молчали. Я боялся поднять голову. Не хотел видеть сомневающиеся глаза собратьев. А мы были братьями, несомненно. Я ведь всех их считал братьями, своей стаей.
— Мой дар нужен хёвдингу, — бросил я и, не оглядываясь, пошел к Альрику.
Встал рядом с ним и уставился на мирно текущую реку, на ее спокойные серебристые воды. На западе виднелся корабль с задранной кормой: конунг Харальд осматривает поле боя. Сначала он постоял у нас, сейчас перебрался ближе к Сторборгу, потом, наверное, заглянет на западный край сражений. Тоже мне конунг. Наш Рагнвальд в сотни раз лучше.
Не говоря ни слова, рядом встал Тулле. Он криво улыбнулся и тоже повернулся к реке. Затем пришел Вепрь, раскрасневшийся от гнева или стыда.
— Вот же…
— Тихо! — оборвал его Альрик. — Помолчи.
Я не удивился, когда подошел Энок, он был с хёвдингом еще до меня, но Аднтрудюр, Видарссон и Сварт застали меня врасплох. Всё же они присоединились не так давно.
Неслышно подкрался Эгиль Кот, тихонечко присвистнул, глядя на наши серьезные лица, вздохнул и тоже уставился на воду. Мимо проплыл труп драугра, утыканный стрелами.
— Я хочу знать! — Плосконосый остановился в нескольких шагах. — Если бы остался один, куда бы ты пошел? Что будешь делать?
Альрик неспешно развернулся к нему.
— Пойду искать остальных ульверов. Надо же узнать и их решение!
— Тогда я с тобой. Хотя бы до тех пор, пока не найдем Ледмара и Херлифа.
— Добро.
Я оглянулся. На лесном пригорке остался лишь Стейн. Он смотрел на нас. Шагнул было в нашу сторону, остановился, затем резко развернулся и пошел к сторборгским хирдманам. Он сделал свой выбор.
— Он не любит измененных, — глухо промолвил Энок.
— Нет, — возразил Альрик. — Он боится увидеть меня в обличии твари.
— Да и баба у него тут очень ладная, — добавил Аднтрудюр.
— Вот и хорошо. Кай, ты знаешь, где они? Успел их услышать?
— А? — не сразу сообразил я. — Ага. Трое — на востоке, где-то недалеко от реки. И еще один — к югу отсюда. Кажется, ранен. И всё.
Вепрь пояснил:
— Трое — это Булочка, Простодушный и Рысь. Они втроем пошли. И Облауд с Бьярне отдельно.
— Значит, кто-то из них… Трое целы?
— Вроде бы, — я сморщил лоб, вспоминая свои ощущения.
— Идем на юг. Фастгер, не передумал?