Сага о Гильгамеше
Шрифт:
Кто-то из детворы, сверкая голыми пятками, умчался за рыбаком, а женщины, осмелев, начали осторожно приближаться к хижине. Самая отчаянная заглянула внутрь, но тут же отскочила обратно, испуганно вереща:
– - Убьёт! Убьёт! Ой, спасайте мою душеньку. Зарубит!..
Из дома вылетел топор, с глухим стуком упал посреди дороги. Селянки с визгом бросились врассыпную.
– - Уйди! Прочь! Прочь, демон!
– донёсся из хижины надорванный голос.
Женщины попрятались по домам. Спустя некоторое время любопытство взяло верх, и они
– - Ой, бабы, что я видела, - захлёбываясь, рассказывала потерпевшая, стоя в кругу товарок.
– Сидит, на свет белый не смотрит, лицо руками прикрыл и весь дрожит как в лихорадке. Меня увидал - как вскочит, да топор - хвать. Уж страху-то было, чуть не родила я там...
Вскорости пришли мужчины. Впереди всех шёл Нарахи. Он хмуро выслушал сбивчивый рассказ женщин, поднял с земли топор и вступил в хижину. Люди сгрудились у входа, затаили дыхание.
Охотник сидел возле дальней стены и гулко глотал сикеру. Лицо его было бледнее луны, загрубелые красные руки дрожали, глаза дико смотрели в пространство.
– - Ты что это пить вздумал?
– грозно осведомился Нарахи, кидая топор в тростниковую корзину.
Охотник поднял взор на отца, просиял и, дрогнув лицом, бросился перед ним на колени.
– - Отец мой, отец!
– исступлённо повторял он, возя ладонями по его ногам.
– - Что ещё стряслось?
– Нарахи рывком поднял сына с пола, посмотрел в его внезапно постаревшее лицо.
– - Я видел демона, отец. Он был чёрен и волосат. Он водил меня по лесу и насылал на меня порчу.
– - Демона? А не выполз ли этот демон из твоего кувшина с сикерой?
– - Нет, отец! Клянусь Инанной и Эмкиду, это был настоящий демон. Он заставлял меня блуждать по лесу, заманивал добычей. Я видел его на опушке, возле болота. Он вышел из зарослей тростника, голый как Сумукан. Его взгляд пронзил меня насквозь, лишив сил.
Нарахи озадаченно почесал щёку.
– - Что ж, придётся идти к колдуну. Только он избавит тебя от проклятья.
Рыбак усадил сына на циновку, убрал подальше кувшин и начал говорить успокоительные речи. Охотник же продолжал заливаться слезами, оплакивая свою незавидную судьбу. Лишь ближе к ночи, выпив сонного настоя, он провалился в тяжёлое забытье.
Гильгамеш сидел возле одиноко коптящего светильника и неотрывно смотрел на огонь. По низкому потолку скакали причудливые тени. Из коридора тянуло холодом. Вождь зябко поёживался, в нетерпении покусывая губы. Здесь, в маленькой и стылой каморке, никому не пришло бы в голову искать его. Ни один лазутчик, сколь бы отчаян он ни был, не посмеет сунуть сюда нос, ибо рядом было святилище предков, где обитали духи-защитники. Это успокаивало Гильгамеша. Он знал, что мог довериться этим стенам.
Вошёл раб и доложил, что прибыли Забарадибунугга и Бирхутурре.
– Пусть войдут, - сказал Гильгамеш.
Командиры вступили внутрь и чинно поприветствовали
– - Садитесь здесь, - сказал он, показав им на циновки возле светильника.
Военачальники опустились на колени, выжидательно уставились на повелителя. Гильгамеш движением руки отпустил раба и произнёс:
– - Сегодня днём в святилище сиятельной Инанны я молился о спасении нашего города. Мольба моя была услышана. Богиня подсказала мне, как победить Акку.
Военачальники зашевелились, наклоняясь вперёд. Глаза их загорелись жадным огнём, рты приоткрылись в священном трепете. Вождь покачал кулаками, упёртыми в колени, сжал губы.
– - Мы должны убить владыку Киша. Тогда войско его придёт в смятение и обратится в бегство. Поразив прихвостня Забабы, мы восторжествуем над злобным божеством войны. Так мне обещала богиня.
– Он помолчал, глядя на командиров.
– Кто может совершить такой подвиг?
Военачальники переглянулись.
– - Каждый из нас готов отдать свою жизнь во славу Инанны, - ответил Забарадибунугга.
– Надо бросить клич среди воинов. Наверняка найдётся немало охотников, желающих перерезать Акке глотку.
– - Ты рассуждаешь как воин, Забарадибунугга, - заметил вождь.
– Если бросить клич среди воинов, лазутчики Акки немедленно пронюхают об этом. Мы должны сохранить наш замысел в тайне, если хотим достичь успеха.
Военачальники снова переглянулись.
– - Но откуда мы возьмём добровольца, господин?
– спросил Бирхутурре.
– - Лучше всего, чтобы кто-нибудь из вас пошёл на это дело.
Наступило молчание. Гильгамеш с волнением следил за военачальниками. Потом Бирхутурре произнёс:
– - Я пойду, повелитель. Забарадибунугга командует храмовыми воинами, его гибель подорвёт веру бойцов в победу. А я - всего лишь начальник портовых стражников. Моя смерть не ударит чёрным крылом по защитникам Урука.
– - Если ты сделаешь это, Бирхутурре, - вдохновенно провозгласил Гильгамеш, - слава о твоих деяниях разнесётся по свету. Лучшие певцы будут слагать о тебе песни, а люди Урука поставят в твою честь статую. Да не коснётся страх твоей печени, и да пошлёт тебе Инанна удачу!
Бирхутурре слегка поклонился вождю. Лицо его было бесстрастно.
Глава четвёртая. Гильгамеш на площади
– - Раб, соглашайся со мной!
– - Да, господин мой, да!
– - Скорей подгони колесницу, её запряги, во дворец я желаю поехать!
– - Поезжай, господин мой, поезжай! Будет тебе удача! Вождь, тебя увидав, милостями осыплет!
– - Нет, раб, во дворец не хочу я ездить!
– - Не езди, господин мой, не езди! Вождь, тебя увидав, в далёкий поход отправит, заставит тебя идти неведомою дорогой, заставит тебя страдать ежедневно и еженощно.
Диалог о благе.